Конечная остановка

В восьмичасовом выпуске первой программы Жикель высказался более определенно.

— Завеса над таинственным преступлением в Нанте приоткрывается, — сказал он. — Допрошен свидетель, ибо обвинение пока не выдвинуто…

Люсьен подскочил. На экране появилась фотография Филиппа. Красивый, темноволосый, со светлыми глазами. Лицо открытое, привлекательное. Ему не больше тридцати лет. Неудивительно, если Элиан… Ах, как он его ненавидит! Но он потерял нить. Что там рассказывает Жикель?

— …Мутье решительно протестует. Он признает, что имел любовную связь с мадемуазель Шателье, но утверждает, что невиновен. До сих пор он давал вполне приемлемые ответы на все вопросы. Почему он не дал о себе знать, когда стало известно об исчезновении его подруги?

Да потому что, по его словам, мадемуазель Шателье более всего опасалась, как бы не узнали об их отношениях. Она боялась скандала, который пагубно отразился бы на ее карьере. Но когда газеты сообщили об их отношениях, почему тогда он не обратился в полицию? На это он ответил, что, со своей стороны, тоже хотел сохранить тайну, так как покупатели обычно не любят иметь дело с подозрительными людьми. Да и какую пользу, собственно, могло принести его вмешательство, раз он ничего не знал об исчезновении молодой женщины?

В гостиную вошел доктор. Услыхав конец фразы, он нахмурил брови.

— Опять эта история, — проворчал он. — Ступай спать. Если бы ты видел выражение своего лица.

Он выключил телевизор.

— Но ведь сейчас только восемь часов, — запротестовал Люсьен.

— Делай, что я говорю. Не заставляй меня еще раз повторять тебе.

Когда он разговаривал таким раздраженным тоном, то не стоило перечить ему. Люсьен промолчал, но все-таки решил разузнать побольше. Очутившись у себя в комнате, он принялся ловить на своем приемнике станцию, которая могла бы просветить его. Но ему попадались только песни или информация, не представлявшая для него никакого интереса. Однако он и без того уже достаточно всего знал, чтобы убедиться: Филиппу придется попотеть, чтобы выкрутиться. И поделом ему! Надо только помешать полиции взвалить все на него. И как он раньше-то об этом не подумал? Достаточно вернуть деньги. Тогда комиссар решит, что это два совсем разных дела. С одной стороны — похищение с последующим требованием выкупа, с другой — преступление. С одной стороны — бандиты, которые по неизвестной причине возвращают чемодан, с другой — Филипп, повинный в убийстве, в котором он в конце концов наверняка признается. Полицию, конечно, долго будет мучить вопрос, почему неизвестные потребовали пятьдесят миллионов, взяли только двадцать пять и в конечном счете вернули их. Но за отсутствием каких-либо улик полиция откажется в этом разбираться, ограничившись тем, что посадит Филиппа в тюрьму. И даже если она решит, что все это дело провернул Филипп со своими сообщниками, которые теперь, испугавшись, предпочли отдать деньги и исчезнуть, из-за отсутствия веских доказательств это останется не более чем предположением. Обвиняемому могут вменить в преступление лишь убийство на почве ревности. Впрочем, не тут ли кроется разгадка? Слушая женщину, которая пыталась заставить его поверить в невероятную историю похищения, Филипп, видно, потерял голову и впал в неистовство. Ее исчезновение, считал он, наверняка спровоцировано любовным приключением, которое плохо кончилось, вот и все.

Не сомневаясь, что нашел наилучшее объяснение, Люсьен, чувствуя себя отныне вне игры, долго обдумывал наиболее безопасный способ отослать чемодан. Разумеется, не по почте, ибо адрес сразу привлечет внимание. Оставить его где-нибудь в общественном месте тоже не представлялось разумным. Он рылся в своих воспоминаниях о прочитанном. Ведь он столько перечитал переводных американских романов. Неужели ни разу не встречалась такая ситуация?

Через час он нашел решение, простое и действенное. Ему еще раз придется сбежать с уроков, и, если отец, потеряв терпение, приведет в исполнение свою угрозу и отдаст его к иезуитам в Редон, что ж, тем лучше! Смена обстановки пойдет ему на пользу. Поставить крест! Начать новую жизнь! Уехать! Но сначала честно уладить все проблемы.

На другой день, когда он спустился, его тревога и горе преобразились в некую зябкую меланхолию, которая смягчала его жесты и мысли. Может, это и называется выздоровлением!

— Есть новости, — сказала Марта, которую это дело держало в напряжении, словно умело построенный сериал. — Шеро, приятель моего сына, просмотрел дела, сданные в архив. Он обнаружил, что этот Филипп Мутье уже привлекался несколько лет назад… за нанесенные телесные повреждения… Мерзкий тип. Надеюсь, что он так просто не отделается. У нас проявляют излишнюю доброту к подобным субъектам!

Люсьен слишком спешил, чтобы слушать до конца. Он вскочил на мопед и помчался к домику. Там все оставалось в том же виде, как и в последний раз. Чемодан, набитый ассигнациями, по-прежнему стоял на месте. Никто не приходил; Элиан не успела ничего сказать.