Конец Пиона

Тарасов не договорил. Немец прикладом автомата ударил его в лицо. Александр зашатался и, сделав два шага, повалился в снег. Солдат схватил его за шиворот, пытаясь поднять.

– Русская свинья! Вставай, а то я тебя застрелю прямо здесь!

Тарасов с трудом поднялся. Перед глазами все плыло. Человек, стоявший перед ним, вдруг начал раздваиваться. В голове зашумело. Он плохо слышал команды немца, но хорошо понимал, что тот хочет от него. Он сделал первый шаг, затем второй. Как они дошли до штаба батальона, он помнил плохо. Его завели в какой-то дом и посадили на пол. К нему подошел офицер и на ломаном русском языке поинтересовался у него, кто он.

– Неман, я – Неман! Передайте обо мне полковнику… Он из Абвера.

Тарасов потерял сознание. Все, что было потом, он не помнил. Когда он открыл глаза, перед ним сидел лейтенант Хейг. Заметив, что он очнулся, офицер улыбнулся и сказал:

– Я рад, что вам удалось удачно вернуться, Татарин. Давайте поправляйтесь, у нас еще будет время побеседовать.

Он встал с табурета и, скрипя новыми хромовыми сапогами, вышел из палаты. Хейг подошел к врачу и поинтересовался, когда Александра можно будет забрать из госпиталя.

– Не ранее, чем через три дня, господин лейтенант. Больной еще слаб. У него отмечается временная потеря памяти.

– С чем это связано, и как долго будет продолжаться?

– Я не Бог. Мы делаем все возможное, чтобы привести его в порядок. У него было сильное сотрясение мозга.

Лейтенант резко развернулся и направился к выходу из госпиталя.

***

Тарасов встал с койки и подошел к окну. Во дворе госпиталя хозяйничала весна: снег потемнел, кое-где появились проталины. Услышав за спиной осторожные шаги, он резко обернулся. В палате стоял мужчина средних лет в полосатой больничной пижаме.

– Здорово, земляк, – поздоровался он. – Значит, ты тоже русский?

– Разве это что-то решает, кто я? – спросил его Александр. – Вы, что делаете в моей палате?

Он уже знал от врача, что в левом крыле госпиталя лежат несколько русских полицаев, получивших ранения в боях с партизанами. Похоже, этот мужчина был одним из них.

– Слышишь, друг, выпить хочешь? – поинтересовался он у Тарасова. – Пойдем к нам в палату, там наши мужики собрались. Посидим, поговорим. Что ты, словно прокаженный, все один и один? Здесь кругом немцы, даже поговорить не с кем.

– Я не пью, – резко ответил Александр, стараясь этими словами сразу прекратить ненужный разговор.

Мужчина, словно не услышав его слов и интонации голоса, все также стоял в дверях палаты и продолжал приглашать в гости.

– Пойдем, посидим немного.

«Похоже, отрабатывает задание, – сразу определил его поведение Тарасов. – Интересно, чье? Абвера, гестапо? А впрочем, какое мне дело, чья это инициатива. Что же делать, придется идти».

– Хорошо. Считайте, что уговорили, правда, водки у меня нет.

– Да у нас все есть: и водка, и закуска.

Порывшись в тумбочке, Тарасов взял две банки консервов и направился вслед за мужчиной.

***

Они сидели на больничных койках, и пили из граненых стаканов немецкий шнапс. На двух сдвинутых табуретах лежали куски крупно нарезанного сала и хлеба, а в большой глиняной миске – соленые огурцы, помидоры и капуста.

Напротив Тарасова сидел крупный мужчина с перевязанным лбом, который периодически подливал в стаканы шнапс. Спиртное было противным, но его было выпито столько, что на вкусовые качества жидкости уже никто не обращал внимания. Мужчина с большими висящими как у запорожских казаков усами, похоже, был начальником, поэтому, когда он начинал что-то говорить, все замолкали и внимательно слушали его. Вот и сейчас, выпив очередную дозу шнапса, он жестом руки остановил говорящего.

– Погоди минутку, Остап. Вызывает меня к себе штурмбанфюрер Гольц и показывает на карте наш район. Ты, говорит, этот район хорошо знаешь? А как мне его не знать, ведь я там пятнадцать лет проработал заготовителем леса. Я ему, конечно, отвечаю, что знаю хорошо. Так вот, он мне говорит, что начинается операция «Вырубка леса», и моей роте предстоит принять участие в ней: заблокировать восточную опушку леса. Именно на нас немцы должны были гнать партизан.

Он сделал паузу и посмотрел на Тарасова, пытаясь по его лицу определить реакцию на этот рассказ.

– Ну, мы рассосались по кустам, окопались и ждем. Слышим, где-то вдали завязался бой. Ну, думаем, скоро настанет и наш черед поквитаться с этими бандитами. Прошло около часа, и на поляне, словно на блюдечке, стали появляться первые партизанские обозы. Люди, словно напуганные огнем животные, бежали прямо на нас. Они ничего не поняли, когда мы открыли по ним кинжальный огонь из пулеметов. Нам понадобилось минут пятнадцать для того, чтобы полностью уничтожить этот сброд.

– Фомич, так кто же тебя ранил? – спросил его один из сидевших на кровати мужчин. – Вы же их покрошили, как капусту?