Конец сказки

Сызнова захлопотала над оборотнем Василиса, да уж видела – не поможет ничего. Живой и мертвой воды не осталось – Яромир сам же ее на них и истратил. Понимала Василиса кое-что и в знахарстве, да от такой отравы средства не ведала.

Из последних сил Яромир приподнялся на локтях. Улыбнулся слабо уже совсем. Порылся в котоме, протянул Синеглазке стрелу с перьями Жар-Птицы.

– Придержи у себя, царица… – прошептал он. – Чую, пригодится еще…

Синеглазка взяла ее со слезами, сунула в тул. Иван же стоял с отвисшей челюстью, не в силах еще поверить, что Яромир Серый Волк, самого Волха Всеславича сын – и вот так кончается.

Он же столько пережил! Столько опасностей перенес, столько невзгод! Из капкана бабы-яги живым вырвался, Врыколаком убит не был, в море-окиане не утонул, всех чудищ Буяна одолел, через Навье Царство прошел – и на тебе!..

– Что ж ты так, волчара?.. – всхлипнул жалобно княжич.

Ухмыльнулся Яромир с досадою. Понимал он, о чем Ванька думает. Многие считают, что оборотни чуть ли не бессмертны. Мол, только серебро да огонь их убить и может.

Но не так это, к сожалению. Есть и другие способы. Более редкие, более трудные – но есть.

И яд древнего мизгиря – один из них. То ли Навь его породила такого, то ли сама Мать – Сыра Земля, но отраву он исторгал смертельную, неисцелимую. Грызла она Яромира, разлагала изнутри.

Оборотень ведь чем силен? Тем, что у него две личины. Одна заживляет другую, ускоряет выздоровление. Но когда рана слишком тяжела… не бессмертны оборотни.

И волчья личина Яромира уже издохла. Теперь ему даже обернуться невозможно.

Осталась человечья – но и ее яд добивает.

– Прощевай, Иван… – прохрипел Яромир на последнем вздохе. – Дальше без меня пойдешь…

Рухнул Иван на колени и заплакал. Размазывал слезы по лицу, покуда Синеглазка руку на плечо не положила.

– Поспешать надо, – тихо сказала она. – Там мои богатырки смертью лютой гибнут.

Всхлипнул Иван в последний раз, утер нос рукавом и поднялся. Время и впрямь утекало, как вода из решета. Даже похоронить друга некогда, даже попрощаться как следует.

Но все же еще стоял он, комкал шапку, комок в груди давил.

Очнулся только когда и Василиса подошла, склонилась к Яромиру и зачем-то сунула ему в рот пару сребреников.

– Ты чего делаешь там?! – вспыхнул Иван.

– Это чтоб не встал, – пояснила княгиня. – Он хоть и добрый был оборотень, а все едино оборотень. Они после смерти часто упырями поднимаются. А упыри добрыми не бывают.

Иван сглотнул. Воскресшего Яромира увидать бы он хотел, но восставшего – не очень-то. Встречался уж с такими-то – восставшими.

Иных и обратно своими руками загонял.

Василиса с Синеглазкой уже разостлали на крыше ковер-самолет. Тот чуть заметно шевелился, помавал уголками, хотя ветра никакого не было.

Пригорюнившись, опустив плечи, Иван уселся в самой середке. Синеглазка прильнула к нему, обняла сзади.

Василиса же искала, как поднять ковер в воздух. Она слышала о таких изделиях еще от первой наставницы, Овдотьи Кузьминишны, да сама на них раньше не езживала.

Известно, ковер – не лошадь, от простого понукания не полетит. Слова заветные знать надо.

Впрочем, строгость тут не обязательна. Умные вещи не в напраслину умными называются. Сложи слова так, чтоб они силу обрели, чтоб заклинанием зазвучали – и довольно будет.

С минуту шевелила губами Василиса Премудрая. Размышляла, прикидывала. Потом обернулась – и Иван с Синеглазкою обернулись. На крышу-то выбежали новые татаровья, да и псоглавцы с ними, и дивиев трое.

Видать, всю дворцовую стражу уцелевший скотник собрал.

– Давай, подымай его! – прикрикнула на Василису Синеглазка.

– Сейчас… – наморщила лоб та. – Как же это там было…

Стражи приостановились у тела Яромира. То выглядело уже так, словно помер оборотень вчера, а то и позавчера. С несколько секунд татаровья да псоглавцы таращились на него, бормотали перепуганно.

А потом пошли к сидящим на ковре. Медленно, выталкивая вперед бесстрашных дивиев, косясь на рассыпанные по крыше трупы скотников.

Но Василиса уже говорила заклиналку:

Великое в малом, в пылинке земля,В травинке леса, в воды капле – моря.Огромен сей мир, и кругом чудеса.Так неси же, ковер, меня в небеса!

Похожее, хотя и немного иное заклятие использовала Овдотья Кузьминишна, чтобы поднимать в воздух ступу. Василиса сама не раз видела, не раз слова слышала. Сейчас она немного их изменила, приспособила под ковер – и тот послушался!

Не поспевшая стража загомонила, закричала вслед, двое луки из-за плеч вытянули, по стреле выпустили. Не попали – слишком ходко сразу полетел ковер. Василиса с Синеглазкой пригнулись, схватились покрепче за края, зубами застучали от холода.

Один только Иван остался сидеть, как сидел. Словно окаменел. Ничего не видел, ничего не слышал. Свалиться не боялся. Толком даже не заметил, что они уже за облаками, что скрылся далеко внизу Костяной Дворец, что распахнулся впереди небозем, где-то за которым лежит Святая Русь.