Конец сказки

– Прощевай, Волхович… – медленно ответил Морской Царь. – Дорога тебе скатертью…

Сокола-оборотня он провожал долгим и задумчивым взглядом.

Глава 19

В печи пылал огонь. Трещали поленья, клубилось у потолка черное облако. Ни трубы, ни даже дымволока в древней избушке не было, дым уходил только через дверь.

Отодвинув заслонку, Василиса кинула в горнило лягушачью шкурку. Та сразу зашипела, расползлась на лоскутья.

– Помогите, – устало попросила княгиня, приподнимая за плечи бабу-ягу. – В земле хоронить нельзя, встать может.

Три дня прошло с тех пор, как умерла Буря Перуновна. Три дня Иван, Яромир, Синеглазка и Василиса провели в тесной землянке. Три дня Василиса не ела ничего и не пила. Сидела только у изголовья наставницы и что-то бормотала-ворожила.

Для чего это нужно, ее не спрашивали. Видно было, что не просто так, не из пустой слезливости. Провожала Василиса Патрикеевна бабу-ягу в последний путь – и сама бабой-ягой становилась.

Но сегодня она наконец закончила. Погляделась в зеркало, потерла устало виски, не глядя съела что-то из даров самобранки, и занялась похоронами.

В огромную каменную печь высохшая старуха уместилась легко. Иван невольно вспомнил, как полгода назад жег ее младшую сестру… жаль, не дожег, выжила карга.

Но эта уже мертва. И сгорела быстро. Даже запаха почти не пошло – словно не человека сожгли, а пук соломенный.

Одежда почти вся отправилась в огонь с хозяйкой. Только ягу из собачьей шерсти Василиса не спалила – оставила, накинула на собственные плечи. Про себя подумала, что надо будет простирнуть при случае – неизвестно, сколько ее бабка носила.

– Что, девка, ты теперь новая баба-яга? – спросил Яромир. – Так получается?

– Получается так, – ровным голосом ответила княгиня. – Василиса Патрикеевна буду, самая младшая.

– А самая старшая кто ж тогда – Яга Ягишна? – нахмурился оборотень. – Вот уж счастье-то ведьме привалило…

– Это просто о возрасте речь сейчас. Силы у нее с того не прибавится.

– Ну хоть так.

За окнами тем временем холодало. Со смертью Бури Перуновны спали многие ее чары – рассеялось вечное лето, и заветному саду быстро суждено замерзнуть. Хоть и пришла уже весна, но пока больше по календарю. Ночами по-прежнему задувает так, что поджилки трясутся.

Но что гораздо хуже – нет больше и чар оберегающих. Они и раньше-то не защищали ото всех и каждого – Карачун, вон, явился спокойно, – но с ними было все же безопаснее. А теперь… уходить надо, пока не воротился Кобалог или Змей Горыныч.

Но прежде чем покинуть избу навсегда, Василиса Премудрая в последний раз по ней прошлась. Осмотрела бросаемое хозяйство, прибрала к рукам все, что могло пригодиться. Мелкие полезные вещицы, коих полно в закромах любой ведьмы. Травки всякие кудесные, отвары пользительные, светильник зачарованный, еще кое-что.

И клюку, разумеется.

Почему-то ее взяла досада, что придется оставить квашню. Василиса всю зиму исправно пекла себе и наставнице хлебы и пироги, и были они вкусны, как все, что готовишь своими руками. На дне по-прежнему пузырится закваска – старая, многолетняя. Возможно, целые века она жила своей жизнью в этой кадушке, обновляясь с каждой седмицей, с каждым добавлением муки и воды.

Иван, Яромир и Синеглазка тоже совали повсюду носы. Богатырка особенно заинтересовалась ведьминской ступой – даже залезла в нее, взмахнула пестом на пробу.

Взлететь ступа не взлетела, но страшно затряслась, загудела – и поляница тут же выпрыгнула.

– Не трогай лучше, – посоветовала Василиса. – Своенравная она.

– Сможешь ее завести? – спросил Яромир, подходя ближе.

– Дело нехитрое, – пожала плечами Василиса. – Только вчетвером мы туда не втиснемся.

Это все и так понимали. У Бури Перуновны, в отличие от меньших сестер, ступа была не железная, а каменная – страшно тяжелая на вид. Но размера такого же – чуть выше аршина, да и не слишком широкая. Для одного человека нормально, но уже вдвоем – еле впихнуться, прижаться, словно муж к жене в брачную ночь.

Ну а вчетвером и думать не о чем.

– Да и не подлететь нам к Костяному Дворцу по воздуху, – добавила Василиса. – Издали засекут, жлезнокоготных коршунов спустят. Они иногда и сюда залетают, но это редко. А вот возле самого дворца их тьма-тьмущая.

– Эх, жалко… – вздохнул Иван. – Сызмальства охота в поднебесье полетать…

– Поднебесья не будет, – отрезала Василиса. – Подземной дорожкой пройдем, укромной. Через Навье Царство. Надевайте рубашки.

Крапивные рубашки она приготовила загодя. Три штуки. Сама кудель трепала, сама пряжу сучила, сама рубашки шила. Все пальцы веретеном исколола.

– А зачем они? – спросил Иван, натягивая свою.

– Защитят, – коротко ответила Василиса. – В них там безопаснее.

– А, здорово!.. а почему только три?! – нахмурился Иван. – Ты вот вроде и Премудрой прозываешься, а до четырех-то считать не научилась, что ли?!

– Вань…

– Что Вань, что Вань?! Я и то три от четырех отличу даже спросонья! Хоть и дураком кличут! А ты?!

– Не знала я, что вас четверо будет! – повысила голос Василиса. – Думала, что я, да ты, да этот еще, с хвостом! А на богатыршу твою не рассчитывала!