Конец сказки

– А чего там такое неположенное может пройти? – заинтересовался Иван.

– Да что… всякое… духи нечистые в основном… вот как этот вот.

Через Тропу Мертвых прошмыгнул карла-уродец. Завидев путников, он нагнулся, хихикнул, издал непотребный звук и сверкнул единственным глазом. Торчал тот не там, где у людей, а аккурат между ягодиц.

– Видите? – указала Василиса.

– Яромир, а Яромир, а это кто такой вообще? – прошептал Иван, глядя вслед удирающему карле.

– Тебе-то какая печаль? – пожал плечами оборотень. – Идет себе куда-то, ну и пусть идет. И нам бы тоже лучше идти.

– Может, лучше поедем? – предложил Иван. – Ты тут перекинуться сможешь?

– Не стоит мне здесь лишний раз перекидываться, – сказал Яромир. – В Нави у этого последствия могут быть… нехорошие.

Тут Яромир слукавил. Он понятия не имел, что там будут за последствия, и будут ли они вообще. Просто ему не сильно хотелось везти аж троих. Одного Ивана – это ничего, хоть он и здоровый, как лось. А троих… ну его к бесу, он все-таки не мальчик уже. Спину потом ломить будет.

Так что пришлось Ивану топать пешком. И был он тем не очень доволен. Отвык княжич на своих двоих подолгу шагать, крепко отвык.

Да и не привыкал он к такому никогда. Чать не смерд. Он княжеского роду, сызмальства в седле.

Синеглазка тоже без коня скучала. Но не роптала, рожу не кривила. Терпеливо вышагивала, внимательно глядя по сторонам. Было вокруг хоть и спокойно вроде, да и отвар адамовой головы действовал исправно, но ухо она держала востро.

Не шутка все-таки – Навье Царство.

Тут даже деревья пугают, морок наводят. Издали – словно тоже призраки, туманно-белые. А поближе подойдешь – и ничего, обычные деревья. Но только те, на которые прямо сейчас смотришь – а краем глаза-то заметно, что остальные по-прежнему расплываются.

Жутко.

Да и вообще видно плохо. Темень вокруг кромешная, пусть и солнце прямо над головой.

Хотя какое оно солнце-то, коли черное? Может, оно наоборот совсем.

– Тут всегда так темно? – наконец спросила поляница.

– А духам свет без надобности, – откликнулась Василиса. – Им и в потемках ладно. Даже лучше, чем на свету. А гости с Яви тут редки.

Синеглазка только поежилась.

Огромно и удивительно оказалось Навье Царство. Бескрайние просторы его ни в какую сторону не кончались, и только Тропа Мертвых тянулась путеводной нитью. Шли путники лесами дремучими. Шли болотами вонючими. Чудищ видали и духов волшебных, но не смотрели в их сторону, от главной цели не отвлекались.

Долго так пришлось шагать. Часы. Возможно, целые дни. Никто не мог сказать, сколько уже минуло времени. Есть хотелось, но выносимо. Спать хотелось, но выносимо. Иван бы охотно прилег и вздремнул, но остальные нещадно его подгоняли.

Прошли мимо каменного идола. Изображал он старца с посохом и повязкой на глазах, а у левой его ноги сидел ворон. Иван спросил, кто это – ответа не последовало. Ни Яромир, ни Василиса идол не признали. Разве что Синеглазка предположила, что сие Чернобог, но так, просто чтобы не смолчать.

Но идол оказался не просто так, а вместо путеводного знака. Извиваясь и петляя, Тропа Мертвых привела в конце концов к некоему жилью. Посреди туманного леса одиноко стояла изба – да и не изба, а избенка. Полуразвалившаяся, с покосившейся крышей, но окна в ночи светились.

И то не была избушка охотника-бобыля или еще какого отшельника. Над дверью висела вывеска – рыжая птица в пламени. А у порога, в мутной луже, валялся… дух, наверное. Только выглядел он таким земным и настоящим, как умеют только бывалые питухи.

– Призрачная Корчма, – негромко сказала Василиса. – Мне про нее наставница рассказывала.

– Внутрь идем или мимо пройдем? – спросил Яромир.

– Внутрь! – заявил Иван. – Ты глянь, какая у них курица жирная на вывеске! Вкусная, наверное!

– Это феникс, сукамля!.. – процедил питух из лужи. – Феникс!..

– Чего сразу сукамля-то?! – возмутился Иван. – Феникс и феникс, я разве против?! Я и феникса сожру! Он вкусный, Яромир?

– Не знаю, не пробовал, – ответил оборотень, поднимаясь по крыльцу.

Внутри оказалось… просторно. И одновременно тесно. В крошечной избушке каким-то образом уместилась целая ярмарка. Сотни, если не тысячи людей сидели за сотнями, если не тысячами столов – ели, пили и гомонили.

При появлении живых они резко замолкли, уставились почти хором, а потом снова зашептались. Зябко как-то стало от стольких взглядов, неуютно. А ну разом кинутся?

Не кинулись. Посверлили глазищами мертвыми, потаращились, да и снова есть-пить принялись. Видно, не такая уж тут диковина – гости с Яви. Невидаль, конечно, не каждодневное, да уж не настолько, чтоб от собственных дел отрываться.

А еще на всю корчму оказался один-единственный подавальщик. Наверное, сам корчмарь. Закутанный в саван, прикрывший лицо птичьей личиной, он каким-то образом поспевал всюду.

Аж глаз дергался – так быстро корчмарь перемещался от стола к столу.

– Вот это мастак, – уважительно мотнул головой Иван. – Почти как наш виночерпий. Эй, хозяин, гости к тебе!..

Корчмарь объявился незамедлительно. Возник у самого плеча княжича, проникновенно заглянул в лицо и вкрадчиво спросил: