Консорциум

По-хорошему не получилось. Хотя разговор все же состоялся. Но, во-первых, он оказался усеченным: на встречу явился один Бубнов.

Он сильно изменился. В движеньях, повадках, речи явились надменность, вальяжность, слова цедил как золотые капли, как бы не желая раздавать такие сокровища всяким встречным-поперечным…

– Ярченко? – через губу перекинул он. – Не знаю, где. Да и знать не хочу.

Никонов если и оторопел, то никак себя не выдал.

– Вот как, – самым спокойным тоном сказал он. – Значит, и у вас раскол? Как же делиться будете?

– Делиться? Да никак делиться я не собираюсь, – заявил Павел дерзко и уверенно. – Я собрал команду, с ней и буду работать. А что там Ярченко собрался делать, меня не волнует.

Вот такое «во-первых». А во-вторых, Бубнов объявил: он, то бишь, его Консорциум-2 будет действовать совершенно независимо, ни в чем не нуждаясь, а потому просил его больше не беспокоить и обещал ни в чем не мешать – позиция «дистанционного нейтралитета», как он сам выразился. Проще говоря, не замечать друг друга. А дальше… поживем – увидим.

Все это было высказано покровительственно-снисходительно. Бубнова, должно быть, очень грело то, как годящийся ему в отцы руководитель Консорциума-1 смиренно выслушивает наставления и сентенции.

Никонов действительно постарался принять такой вид. Выражение «дистанционный нейтралитет» несколько озадачило его и навело на любопытные мысли…

4

– Стойте! – перебил Дима. – Кажется, понял. Если ошибаюсь, поправьте меня…

Он понял так, что пока Бубнов туманил мозги конкурентам, Ярченко сделал вид, что откололся от компаньонов, обзавелся фальшивым удостоверением, и пока внимание Консорциума-1 было привлечено к Консорциуму-2, взялся обрабатывать риэлтора Дмитрия Кольцова, с целью все же выявить суть происходящего в квартире Кузьмича…

Геннадий Тихонович бледно усмехнулся:

– Близко к истине.

На самом деле, после встречи с Бубновым Никонов вызвал опера.

– Надо бы Ярченко этого найти и проследить за ним. Разумеется, незаметно для него.

– Сделаем, – сдержанно заверил собеседник.

Но сделать это оказалось невозможным. Не по вине наблюдателя. Просто наблюдаемый не пожелал наблюдаться.

Установить адрес не составило труда. А вот дальше…

Дальше дело встало. Квартира оказалась пуста. Офицер умело расспросил соседей, те охотно выболтали: да, жил-был такой, да вот уже с неделю как не видим. Куда делся? – сами головы ломаем. Был – и нету.

Это задело сыщицкий азарт. Взялся сам, подключил все свои связи. И… никаких результатов.

Невольно хмурясь, докладывал он Никонову:

– Все сделал! Проколов нет. Но и результатов нет. Как в воду канул! Я все поднял, что мог. И никаких следов. Никаких заявлений. Никто его не ищет. Нигде не обнаружен. Пусто!

– Профессионально, – заметил Геннадий Тихонович.

– Вот! – взгляд опера полыхнул внезапным жестким огнем. – И я о том же. Как этот журналюга так наловчился?! Это ж какой навык нужно иметь!

Геннадий Тихонович задумался…

5

– Задумался, ребята, – сказал он.

Итак, сводя воедино разные линии событий…

Ярченко исчез из поля зрения Консорциума-1, и сделал это виртуозно – опытный сыскарь не смог его найти. А между тем Ярченко расхаживал по городу с поддельным документом и, судя по всему, особо не пугался.

Когда Лосев и Никонов взялись за эту тему, им ясно стало, что Бубнов врал. Ни черта те не рассорились и не разбежались! А журналист – мозг, центр Консорциума-2! – залег на дно и оттуда влияет на события.

– Что делать будем, Юра? – просто спросил Никонов.

Лосев сощурился, нехорошо ухмыльнулся:

– Есть идея.

И тут Никонов подумал, что его ученый друг сильно изменился. Интеллигентские мягкость и деликатность исчезли безвозвратно. Он стал настоящим предводителем тайной организации – суровым и решительным. И Геннадию Тихоновичу почему-то стало от этого грустно.

И назавтра было грустно, а к вечеру грусть превратилась в тревогу, прицепилась, стала грызть… так и не удалось ее отогнать. Проснулся почти больным.

И сразу же – звонок. Звонил опер.

– Срочное дело, Геннадий Тихонович. Сейчас подъеду.

И от этих слов вчерашняя тревога укусила с новой силой.

Не зря. Опер привез сокрушительную весть: Лосев убит.

Явно заказное убийство поставило в тупик всю милицию. Кому и зачем убивать рядового препода?!

– Кому и зачем… – задумчиво повторил Никонов. – А мы с тобой как будто знаем?

Собеседник пожал плечами.

– У нас это называется: основная версия. Надо проверять.

Но не успел он так сказать, как зазвонил телефон Никонова. И звонил… Бубнов! Голос взволнованный:

– Геннадий Тихонович! Надо срочно встретиться!..

Надо так надо. Опер посетовал, что не сможет остаться: дела, и то еле вырвался… Умчался. Вскоре прибыл Бубнов – бледный и растерянный.

– Слыхали уже?.. Поверьте, мы здесь ни при чем! Мы сами в шоке!..

Никонов не поверил, но сделал вид, что верит. Павел поуспокоился, заговорил рассудительно:

– Я правильно понимаю, что вы про Ярченко пытались выяснить, но ничего не вышло?..

– Не буду отрицать, – нейтрально заметил Никонов.

– Мы тоже. Так законспирировался, что нигде не найти… А ведь где-то неподалеку таится, это уж точно!