Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Если Вы предложите болгарскому общественному мнению только телеграмму г. Чапрашикова из Ниша, пересланную мне циркулярно за № 321, относительно ответа г. Ивановича по македонскому вопросу, данного итальянскому посланнику в Нише, нет сомнения, что оно выскажется за соблюдение абсолютного нейтралитета до конца. Если же одновременно познакомить общественное мнение и с тем, что доношу я и что доносили мои коллеги, то есть то, что узнается непосредственно от посланников в других государствах, я уверен, что его заключение было бы совершенно иным. В таком случае я бы прежде всего задал вопрос, почему министерство не обратится к своим представителям в Лондоне, Париже и Петрограде и не попытается узнать через них непосредственно от подлежащих правительств, предпринимало ли Тройственное соглашение перед сербским правительством меры к примирению его с Болгарией.

Или, если по каким-нибудь причинам оно признает это неудобным, почему не расспросит оно г. Пашича, который не все сообщает своим чиновникам, а если ответ его покажется не вполне верным, то можно прибегнуть и к косвенным источникам, как средствам для проверки. По моим сведениям, отношения между Италией и Сербией вовсе не так искренни, чтобы по такому щекотливому вопросу г. Иванович был настолько откровенен и категоричен с итальянским посланником и чтобы мы могли безусловно верить ею словам. Тройственное соглашение не раз говорило г. Пашичу относительно примирения Сербии с Болгарией, и, если бы г. Чапрашиков обратился к нему самому или к князю Трубецкому, быть может, он узнал бы всю истину; не следует, однако, упускать из виду, что до сих пор (кроме разве того, что было сделано помимо меня) мы не высказывали желания вести переговоры и достигать соглашения по этому вопросу. Если бы мы заявили притязания, если бы мы дали понять, что при удовлетворении наших законных требований мы заключим соглашение или с сербами, или с самим Тройственным соглашением, мы имели бы право сердиться, что со стороны последнего ничего не сделано. До тех пор, пока мы будем держаться принципа не искать ни с кем соглашения, никто не обратится к нам с конкретными предложениями. Нация не должна выказывать себя ни особенно сильной и надменной, ни приниженной и слабой. Я боюсь, чтобы не имело вида, что мы, болгары, в различные периоды проявляли различные слабости. Поэтому я и позволяю себе в некоторых вопросах быть таким настойчивым, что, быть может, становлюсь неприятным. Я надеюсь, однако, что Вы простите мне эту слабость, зная, что она происходит от глубокого беспокойства, чтобы наша страна не осталась изолированной и обиженной.