Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

Если я ни одной минуты не допускаю отсутствия патриотизма у болгарских деятелей, то все же я считаю, что различие во взглядах вызывается больше разницей в оценке событий, которая в настоящее время разделяет Европу. У нас есть люди, особенно среди офицерства, которые до сих пор еще не перестали верить в несокрушимую силу Австро-Венгрии и Германии. Есть и другие, которые говорят, что Германия действительно единственная сильная держава, но что она не может устоять до конца против образовавшейся коалиции. С самого начала я держался того мнения, что все коалиции, в которых Англия участвовала уже почти в течение двух веков, были победоносны; так будет и в настоящем случае. Того же мнения я держался даже и тогда, когда верил в то, что германцы войдут в Париж и, пройдя через Варшаву, войдут в собственно Россию. После семи месяцев войны я имею, однако, все данные для того, чтобы быть твердо уверенным в этом успехе. Но я иду далее и утверждаю: Германия может продолжать войну еще год, но Австро-Венгрия и Турция будут принуждены капитулировать. Или обе эти державы будут искать сепаратного мира, или же большая часть их территории будет оккупирована, и они будут вести полунезависимую в политическом отношении жизнь. До тех пор создастся такое фактическое положение, которое может впоследствии измениться. То, что меня пугает больше всего, — это что наша помощь станет лишней, и вместо переговоров мы будем принуждены просить. При всем моем уважении к военным, я не могу их считать непогрешимыми. Я знаю, что не все наше офицерство держится того мнения, что Германия победит, но, даже если предположить, что это будет так, все же считаю своим долгом напомнить Вам несколько фактов из недавнего прошлого. До начала балканской войны все военные агенты в Царьграде и все военные авторитеты Европы были того мнения, что турецкая армия побьет нашу. Перед второй балканской войной все наши генералы были уверены, что мы побьем и сербов, и греков. Несколько месяцев назад почти все наши офицеры держались того мнения, что австрийский экспедиционный корпус уничтожит сербскую армию. Все эти несбывшиеся предсказания указывают на то, что в войне, кроме военного элемента, участвуют и другие сильные факторы, которые не могут быть вполне предусмотрены нашими и иностранными офицерами или же которые умышленно игнорируются. Не знаю, насколько это верно, но мне сообщают, что наш главный штаб считает невозможным форсирование Дарданелл при помощи флота и морского десанта. Увидим, насколько это его пророчество будет верно. Но если мы будем еще раз обмануты, тяжело будет нашему отечеству… С нашей помощью, однако, Царьград был бы взят легко и без больших жертв. Тройственное соглашение удовольствовалось бы болгарской армией около 100 000 человек, с подкреплением около 100 000 французов и англичан и более 100 000 русских. Какие реформы Турция ни ввела бы с 1912 г.[391]

, она не может сосредоточить около Царьграда более 200 000 человек. Не следует забывать, что турецкая армия разделена теперь на три части — на Кавказе, в Аравии и около Царьграда. Если в 1912 г. мы достигли Чаталджи в месяц, то теперь можем участвовать в этом походе с несравненно большей легкостью. Но раз мы хотим вступить в Царьград, требуется, чтобы мы участвовали вместе с другими в этом историческом походе. Было бы большой славой и большим уроком для нашей армии слиться с армиями трех великих держав, военные подвиги которых наполнят страницы целой новой истории. Одно время Румыния участвовала в освободительной войне

[392]

, не имея и четверти той перспективы, которая открывается нам в настоящее время. При всем этом она все-таки оставила светлую страницу в истории человечества и подняла свой национальный и военный престиж в глазах всех. Эта война не дала ей никакой обширной территории, но, сделавшись даже социалистической [?!], она не отказалась от участия в освободительной войне. А сравните нашу перспективу с румынской в 1878 г. Мы желаем, однако, войти вместе с другими в Царьград не только для большей славы, но и ради реальных интересов. Мое мнение, что, когда Россия получит право на свободный проход через Босфор и Дарданеллы и даже право держать большой гарнизон при входе в Дарданеллы, все-таки управление Царьградом и его окрестностями будет носить международный характер. Наша граница будет проходить так близко от Мраморного моря и самого Царьграда, что мы не можем не быть заинтересованы и не участвовать в управлении этой новой автономной областью. Содействие, которое мы окажем союзникам при взятии Царьграда, даст нам право взять обратно не только земли до Муратлия, а может быть, и далее, но и земли западнее и южнее нашей теперешней границы. Не отрицаю, что при нашем вмешательстве для нас явится опасность со стороны Греции и Румынии, но у меня есть основания верить, что мы будем впредь ограждены от этих двух государств, и не только на словах, а действительными военными силами. Поверьте мне, г. министр, что если я настаиваю перед Вами на этой политике, то я делаю это не из сентиментализма, а по глубокому убеждению, что этим самым мероприятием мы можем поставить Болгарию в такое положение, которое она давно заслужила.