Контакт на случай ЧП

– Ах да, конечно. – Нажимаю кнопку с номером своего этажа и решаю заодно надавить как следует на его больные места. – Теперь-то я припоминаю. Ты всегда поступаешь разумно и никогда ни в чем не виноват. А я в ответе за все несправедливости в этом мире.

– Я знаю, что это сарказм, и все же…

– Ой, да замолкни, – бормочу я. Мы выходим из лифта.

Том присвистывает.

– Мраморные полы? Роскошненько. И как давно ты здесь живешь?

– Четыре года. Плюс-минус.

– Хм. – Это задумчивое «хм».

Раздражающее «хм».

Такое, на которое, по-хорошему, я не должна обращать внимания, только вот мне этого никогда не удавалось, особенно с Томом. Поэтому я останавливаюсь на ходу и обрушиваю на него всю мощь своего сурового взгляда.

– Что. Что это сейчас было?

– Какое что?

– Это твое «хм». Бесит, когда ты так делаешь. И не вздумай спросить «Так – это как». Это меня тоже бесит.

Том на миг цепляется взглядом за повязку у меня на голове, и я почти полностью уверена: он не давит на мои больные места, как умеет только он один, исключительно в качестве какой-то неуместной уступки из-за моего ранения. Его слова на удивление безобидны.

– Просто я думал, ты задержишься в квартире на Лекс подольше. Ты ее так любила.

От напоминания о старой квартире что-то болезненно екает у меня в районе живота. Где-то через год или два после начала нашей обреченной семейной жизни мы с Томом достигли того этапа в наших карьерах, на котором могли позволить себе переехать из милой, но маленькой студии в Верхнем Вест-Сайде.

Том хотел перебраться поближе к деловой части города – в Гринвич-Виллидж или даже в Трайбека.

Я настаивала на месте поближе к работе – к моей работе. Мне хотелось жить в Верхнем Ист-Сайде или Мидтауне. И тогда – во времена, когда мы с ним спорили, только выбирая, суши или пиццу заказывать в пятницу вечером, – он согласился без пререканий. Тогда наши отношения были… другими.

Тогда мне еще не пришлось взглянуть в глаза печальному факту: мое счастье, очевидно, неразрывно связано со счастьем Тома, и когда он несчастлив, мне тоже плохо.

Особенно потому, что он был несчастлив со мной.

– Я и правда любила ту квартиру, – говорю я, двигаясь по коридору к своей двери. Я многое любила.

Вероятно, те таблетки, которые мне дали в больнице, заставляют меня сейчас расчувствоваться и при этом абсолютно не справляются со своей прямой задачей. Головная боль, еще несколько минут назад казавшаяся невыносимой, сейчас задает новые стандарты для боли как таковой.

Из-за этого я чувствую себя неуверенно и нетвердо держусь на ногах. Пока я пытаюсь нашарить в сумке ключи, ухитряюсь ее уронить. Все мое добро рассыпается по полу.

Наклоняюсь, чтобы собрать вещи, но незамедлительно чувствую боль в спине. Том останавливает меня, хватая за локоть.

– Эй. Давай я.

Его прикосновение мимолетное и невинное, и, совсем как тогда, в больнице, когда его пальцы скользнули по моему бедру, я ненавижу себя за то, как ощущаю себя в его присутствии.

За то, что безумную долю секунды мечтаю, чтобы его пальцы задержались на мне подольше.

Этого, разумеется, не происходит. Я уже давно отвратительна Тому.

Физически. Ментально. Эмоционально. Особенно эмоционально. Под конец он ясно дал мне это понять. Я помню, потому что от этого было больнее всего.

Том опускается на колени и собирает мои вещи. Очевидно, я совсем не в себе, потому что не могу придумать ни одной колкости на предмет того, как прекрасно видеть его у моих ног.

Эх. Такой шанс пропадает.

Одна большая рука хватает мои помаду, ручку и кошелек. Другая тянется за футляром с противозачаточными и мешкает секунду, прежде чем поднять.

Том отдает его мне с напряженным выражением лица, и я гадаю – это оттого, что футляр напомнил ему тот последний год, когда все начало рушиться, или из-за мыслей о том, что эта маленькая коробочка говорит о моей интимной жизни?

Я могла бы сказать ему правду. Что я все еще пью противозачаточные для регуляции цикла, а не для предотвращения беременности. Потому что для этого дела нужно заниматься сексом, а этого у меня… давненько не было.

Вместо этого соблазнительно ему улыбаюсь и хлопаю ресницами. Да, все так и есть. Ты ушел, а у меня новая квартира, новые мужчины…

Том обеспокоенно моргает.

– С тобой все хорошо?

– О чем ты?

– У тебя сейчас лицо такое было… Выглядело, как будто с тобой инсульт случился, а учитывая сотрясение…

– Ой, да успокойся ты, я в порядке, – бормочу я, хватаю оставшиеся вещи и подношу ключ к замку, чтобы войти в квартиру.

Том следует за мной и издает удивленный, но одобрительный возглас.

– Черт, Кэти. Да ты неплохо устроилась!

– Во всех смыслах, – говорю я. Вот. Наконец-то достойный ответ.

Он подходит к окну.

– Вид на Центральный парк. Как ты всегда и хотела. – Том оборачивается ко мне. – Очевидно, твоя мечта стать партнером наконец сбылась?

Прячу лицо, но недостаточно быстро, потому что Том полностью поворачивается ко мне и выглядит при этом озадаченно.

Я дергаю плечом и опускаю взгляд на телефон, пытаясь заставить его зазвонить. Он не звонит. Я не произношу ни слова, но Том и так все понимает.