Контрабандисты Гора

Конечно, я нашла в гореанском множество слов, которые имелись и в моём родном языке, или были очень похожи на них, и даже означали примерно то же самое. Вероятно, такие слова появились под влиянием нашего языка или были напрямую заимствованы. Я предположила, что в гореанском, как и в большинстве сложных языков, могло быть много таких заимствований, причём из множества языков. Конечно, гореане, по крайней мере, большинство из них, казались мне, совершенно человеческими существами и, несомненно, прямо или косвенно должны были происходить из моего родного мира, с Земли. Возможно, думала я, ключ от этой загадки мог лежать в далёких, огромных Сардарских Горах, в которых предположительно обитали легендарные Царствующие Жрецы. В любом случае, в этих вопросах очень многое оставалось для меня неясным.

— Возможно, — не стала спорить со мной девушка.

— Ты — очень неплохо выглядишь, Лаура, — заметила другая рабыня. — Почему тебя так приковали? Они что, думают, что Ты собираешься перепрыгнуть через частокол? Что Ты такого натворила?

— Я убежала, — вздохнула я.

— Вот видите, — усмехнулась та девушка, с которой мы говорили ранее, — варварка. Все они глупые.

— Вовсе мы не глупые, — ответила я ей. — Мы можем быть не осведомлены о ваших реалиях, и поэтому делать глупости.

— Например, убежать? — уточнила одна из девушек.

— Да, — кивнула я.

— Эй, Убара! — прилетел внутрь конуры мужской голос.

Одетая в платье рабыня, у которой были нелады то ли с остроумием, то ли с рассудком, должно быть, уже подвергалась наказанию за нерасторопность, судя по тому с какой скоростью она подскочила и поспешила наружу, где опустилась на колени перед охранником. Первым делом она склонила голову к его ногам, и лишь после этого выпрямилась, чтобы внимать его словам.

Признаться, увидев эту рабыню на свету, я была поражена. До сего момента, она сидела далеко от двери в самом тёмном углу конуры. Только теперь я смогла рассмотреть, что она была невероятно красивой женщиной. Торги за такие лицо и фигуру могли дойти до золота. У неё были длинные тёмные волосы и гладкая смуглая кожа. Может, она и была безумной, подумала я, но она была такова, что я легко смогла бы представить её прикованной цепью у подножия трона Убара. Она могла бы быть женщиной адмирала или рабыней полемарка. Если все здешние рабыни были такими как она, пришло мне в голову, то это полностью подтвердило бы слухи, ходившие об этом месте, насчёт того, что частокол предназначался, чтобы обезопасить необычайно красивых рабынь, призовых рабынь. Её внешность и выражение лица намекали на то, что в дни своей свободы она могла входить в высшую касту. Конечно, теперь, как у рабыни, у неё нет никакой касты. Она — собственность, животное, имущество.

— Нет! — воскликнула она. — Я не буду!

— То есть как не будешь? — поинтересовался охрана.

— Конечно, я повинуюсь, Господин! — тут же пошла на попятный рабыня. — Но не заставляйте меня делать это! Не надо настолько оскорблять и унижать меня, прошу вас! Я — высокая рабыня! Я была из высшей касты! За меня могут дать золото! Возможно, меня сочтут достойной сандалий!

— Иди, возьми миску, — приказал ей мужчина. — Пойди к корыту, зачерпни из неё и накорми варварку.

— Пожалуйста, нет! — попросила девушка.

— Живо, — прорычал охранник.

— Да, Господин.

Некоторые из рабынь, как остававшихся в конуре, а также и те, которые гуляли снаружи, обрадовано засмеялись, очевидно, удовлетворённые замешательством красивой, смуглокожей рабыни.

Спустя несколько енов, очевидно, кипя от недовольства, но с маленькой миской в руке, которую она на мгновение сердито сунула в корыто с едой, одетая рабыня, называемая здесь Убарой, то ли в качестве оскорбления, то ли шутки, вернулась в конуру. Некоторые из её сестёр по неволе снова прыснули смехом.

— Самки слина! — прошипела вошедшая девушка.

— Давая, корми варварку, низкая рабыня! — смеясь, бросила ей одна из её соседок.

— Сумасшедшая в прекрасном платье, достойная быть компаньонкой высокого торговца, самая низкая среди нас! — прокомментировала другая.

— Эй, варварка тебя заждалась, — подразнила её третья. — Пора сломить свою гордость и кормить её!

— Простите меня, Госпожа, — попросила я. — Это не было моим желанием.

Даже при том освещении, что бы было в конуре, я смогла рассмотреть, что глаза у рабыни были тёмными, очень подходившими к короне её великолепных блестящих волос, ниспадавших на её плечи и спину. В тот момент, когда она выходила из конуры, я обратила внимание, что её волосы, несмотря на их длину, были подрезаны «рабским пламенем». Это довольно необычно. «Рабское пламя», как правило, используется, когда волосы средней длины, чуть ниже плеч. А когда она подошла вплотную ко мне я увидела, что её глаза были ещё и глубокими и красивыми, но я также не могла не отметить, что в данный момент они потемнели от гнева. У меня не возникло ни малейших сомнений, что тому, кто захотел бы забрать этот приз со сцены аукциона, пришлось бы расплачиваться золотом.

— Вот, — буркнула одетая рабыня, поставив миску на пол передо мной.