Копье Вагузи

Трактирщица стрельнула глазками на Ларну, презрительно покосилась на меня и хихикнула, словно в сказанном был некий намек, не вполне приличный. Сгрузила на столик два бокала и большую чашку с таггой. Вздохнула всей грудью, снова глядя исключительно на Ларну – знакомое дело. Сейчас назовёт князем и предложит откушать за счёт заведения… И я пожалею, что не взяла с собой палку Вузи.

– Магру так магру, – согласился Ларна, гладя усы и щурясь, охотно слушая голос и рассматривая саму красавицу. – Брэми, вы умеете готовить или я должен платить только за голос?

– И готовить я тоже умею, – многообещающе вздохнула эта наглая горожанка. – И…

– Отправьте человека туда, куда уже отослали одного, – перебил Ларна. – Скажите, приглашаю на магру. Только одного гостя и только по теме вышивания. Подайте новые кубки. С простой водой.

На воде канала появился в отдалении страж, я обернулась и стала глазеть и охать, не скрывая своего изумления. Ларна тоже глянул мельком и одобрительно хмыкнул.

Крупный страж с мелодично звенящими парадными подвесками на выставленных над водой усах тянул лодку, в которой находились два жителя мастеровых слободок. Оба бородатые, мрачные и очень сосредоточенные. Один стоит и внимательно осматривает берега, за поясом плотницкий топорик, на скамье рядом лежит игломёт. Напарник сидит, держит на коленях дощечку с укрепленным на ней тросном.

– Мусор на воде у трактира «Пенное злато», и на причале лент праздничных нет, – зычно рявкнул стоящий в лодке. – Пиши, взыскать в казну города пять архов и предупредить на первый раз. При повторном…

– Ты, гнилота подзаборная, – в голосе красавицы не осталось ни капли приятности, она выбежала к самой воде и орала, как торговка на базаре, даже шея покраснела: – я что, за всей швалью красного города убирать должна? От них плывёт, а я виновата? Сами пьяны от рассвета, что там у ваших берегов плещется, и не разобрать, блевотина пополам с…

– Три кархона за оскорбление служивого люда, – невозмутимо добавил тот же голос. Мастеровой выудил мусор багром, внимательно рассмотрел и бросил в сетку на корме лодки. – Пиши ещё: красному городу выписать указание к оплате пяти архов, их мусор. Убирать же его обязаны все, невзирая на место уронения.

Я хихикнула. Ларна тоже хмыкнул. «Уронение» – до чего только людей не доводит усердие в службе! И неприязнь к гостевой слободе, населённой ворьем и бездельниками… Трактирщица дернулась было продолжить склоку, но, разобрав цену ругани – три кархона – сочла дело невыгодным и отвернулась от воды, изображая спиной полнейшее презрение к ничтожным людишкам в лодке. Восстановила милую улыбку, двинулась к нашему столу, покачивая бедрами и снова сладко вздыхая для Ларны, для него одного…

– Бигли вонючие, иных слов и не понимают, гнилота, – прежним приятным голосом пропела красавица.

– Сообщение-то передай, – напомнил Ларна. – Пиво убери, не выпью я с тем, кого сегодня вынужден посадить за свой стол. Магру я нарежу сам. Терпеть не могу, когда берутся за такое важное кушанье, как за то, что «тоже умеют». Его учат готовить по полному чину десять лет. И не хлопай глазами, не тебя, выров… Меня обучил ар Гим. Восьмой покойник в моем выродёрском списке, – скорбно сообщил Ларна, но тут же усмехнулся. – Мой первый обман заказчика. Старый был выр. Замшелый, едва двигался. Мы сговорились: он с отмелей ни лапой и домой ни единой весточки, а я ускоренно учусь резать монету так, как умеют только выры.

– Он жив? – заинтересовалась я.

– Не знаю… давно это было, тому лет шесть, – прищурился Ларна. – Условие он соблюдал честно, все сочли его вполне даже мёртвым.

– Гим ар-Рошр, – вмешался в разговор наш страж. – Жив, в большом уважении. Его брат теперь в Синге старший страж, и только из-за старого занял такое славное место: Гиму сто шестьдесят три, он один из трёх старейших выров нашего народа. Приглашен быть первым судьей боев. Магру он готовит лучше всех, это тоже известно. – Страж чуть помолчал, опустил стебли глаз в глазницы и булькнул в полголоса, вроде бы ни к кому не обращаясь: – Семья Рошр небогата. Заиметь бы им золота, открыли бы в Синге первый настоящий вырий трактир. Магра – что, магру люди освоили. А розовая милгра, которая режется из окуня по осени? А…

– Пока что угощаю магрой, – бодро сообщил Ларна. – Эй, сладкоголосая, куда уплыла? Тащи монету! Мы с подругой, – Ларна покосился на меня, – будем готовить её.

Я собою возгордилась. И ещё больше Ларной. Как он уел эту нахалку! Приплелась, от прежней походочки ничего не осталось, щеки в розовых пятнах злости, губы кусает. Плюхнула на стол блюдо, бросила пару ножей.

– Семь кархонов с вас, вперед, – выдавила аж с шипением, завышая цену и хоть так мстя.

– Вперед бери с гнилоты, – строго укорил Ларна. – Когда пожелаю, тогда и заплачу. Не понравится, так и полуарха не брошу на стол. Иди, попей сладкого, от твоего вида образуется оскомина. Или это тоже у вас платное удовольствие – кислорожие трактирщицы? И ножи более не бросай, плохая примета.