Копье Вагузи

Из-за спины окликают. Ну я сегодня наблюдательная! Крупинки снега заметила. Горы разглядела, туман. А человек подошёл невидимкой. Странно, я так ему рада и так озябла, что всю осторожность растратила. Оглянулась и сразу заулыбалась. Может, у него есть завтрак для меня? Хоть корочка хлеба. Маленькая.

– Ларна… – обалдело охнула я.

Сразу же осознала свою ошибку. Ростом чуть ниже, глаза потемнее, шрамов знакомых нет, но есть незнакомые. Одет чуждо – весь меховой да кожаный. Усы короткие и с бородкой в сплошную щетину срастаются. Но щурится знакомо – с эдакой добротой, от которой запросто могут приключиться синяки.

– Ларна? – уточнил он, стряхнул сказанное, рукой отодвинул. – Наа, олна. Таша бута Ларна?

Кимочка, почему ты не здесь? Ты бы понял его. Ты бы пояснил ему в ответ… ты умный. Этот неправильный Ларна тоже не дурак. Прочёл мое отчаяние, рассмеялся, скинул мех с плеч и накрыл, прямо поверх моей куртки. Тепло стало. Он порылся в мешке – оказывается, у него и мешок есть! Добыл нечто, лязгнул ножом, начал резать.

– Оха.

Угощает. Это я поняла. Нечто сухое и пахнет чуть затхлым дымом. Наверное, мясо. Не важно. Главное – завтрак. Могу поесть. Потом разберусь, что он сказал и что подумал обо мне.

– Ларна! – тормошит за руку. Счёл моим именем…

– Я Тингали! Тингали, понимаешь? Спасибо за еду, большое спасибо.

– Таша бута Инга? – предположил он. Улыбнулся, по шевелению усов понятно. Постучал себя по переносице сгибом пальца. – Олна.

Кажется, познакомились. Он подобрал мою палку, помог встать и указал на тропку по склону вверх. Нахмурился, зашевелил губами. Убрал нож, сунул мне в ладони нарезанные кусочки сухого мяса. Тяжело вздохнул, словно непосильное решал.

– Людя юга? – медленно выговаривая слова, произнес он. – Тыы людя юга? Людя сюда?

Я кивнула. Всё в мире меняется в зависимости от точки зрения. Для меня Вузи человек юга, для этого Олны я – южанка. Он сжатым кулаком ударил воздух и закричал в большом возбуждении. Глаза загорелись, посветлели, зелень в них невесть откуда проступила. Схватил под локоть, плотнее укутал в мех и потащил по тропе.

– Людя юга! Олна шарва, оха! Оха – таша Инга.

– Я тоже рада, – с набитым ртом сообщила я. – Оха.

Он отмахнулся от моих глупостей с убежденностью настоящего Ларны. Будь я десять раз «людя юга», то на этой тропе он капитан и он заведомо прав, знакомое дело. Ну и пусть. Всяко, он знает, как выживать в мире, где с неба падает сухая холодная вода под названием снег. Ох, до чего студёно! Только упрямцы вроде Ларны тут и могут жить. Им чем хуже, тем интереснее. Им главный враг – сытость и покой, угрожающие непоправимой бедой по имени скука…

Да уж, кстати мысль о сытости.

– Оха, – я показала пустые руки. Сухого мяса было удручающе мало.

– Людя юга еда там, – сообщил Олна, указав вперед. – Еда, огонь, говор. – Он снова встряхнул в торжествующем жесте сжатый кулак. – Говор, дело! Всегда ждать, всегда. Дело!

Если здесь все так говорят на нашем языке, до дела мы доберёмся к лету. Раньше я точно не разберу ничего путного. Пока, впрочем, не важно. Пока я греюсь в меховой куртке и топаю в гору, бережно поддерживаемая под спину. Белая крупа сеется всё гуще. Может даже из той же тучи, которая меня ливнем окатила по иную сторону от стены Серого тумана. Кто знает? Я пока не разобралась. Ким утверждал, что снег может полностью закрывать траву. Юта рассказывал: однажды в его землях так и случилось. Люди очень удивлялись. Обычно-то снега не бывает даже на нашем севере. Ласма его не знает, Горнива видела только корки льда на лужах и серые кочки по косогорам…

Мы бодро взобрались на первый холм, тропа свернула, нырнула под ветки ёлок. Вывела на полянку. Я охнула и замерла. Горный бык! Точно, он. Ким рассказывал о таких. Говорил, зверюги саженного роста, рогатые и мех у них более локтя в длину, спутанный, тёплый. Умолчал мой заяц о том, как быки пахнут. Не сказал, что глаза у них мелкие, тёмные и наполненные тягучей опасной настороженностью. Что храпят они, втягивая воздух, что ногой роют землю и выглядят очень опасными.

– Там, Инга!

Олна хлопнул рукой по седлу. На страфье не похоже, но я не усомнилась, именно седло. Ладно, лезу, раз велено. Я на вырах ездила, на страфах, на вузиби… Теперь прокачусь на быке. Удобно, если не обращать внимания на запах. Идет эта меховая гора ровно, чуть качает боками. Надёжно на ней сидеть. Вьюки за седлом большие, вместительные. Олна порылся в них и добыл ещё мяса. Мне отрезал и сам стал жевать на бегу. Двигался он неутомимо, иногда чуть вперед смещался, чесал быку лоб, говорил несколько слов – хвалил.

Мысленно я уже выстроила себе вид деревни, куда мы прибудем. Дикой, с избами, топимыми по-чёрному. Люди который век в этом кармане живут, от мира отделены. Из оружия вон – один нож. Игломёта нет, секиры или меча тоже. Хорошо, если получится договориться до чего-то путного. Вдруг опять начнутся глупости? Привезёт меня этот Олна, потащит к себе в избу… Весна на дворе, в песках Вагузи уже во всю льют дожди, праздник. Может, и здесь то же самое.