Корабль отплывает в полночь

– Тебе и правда нужен честный ответ?

– Конечно, – ответила Соня. – Это главное правило нашей игры.

– Ну, – сказал он, – я больше всего боюсь, что с моими мозгами что-нибудь случится. Что-нибудь нехорошее. Опухоль. Вот. – Он побледнел.

– Бедный мой малыш! – воскликнула Соня. – Подожди-ка минутку.

Все еще чувствуя себя неловко после признания, Бертон потянулся к Сониной зажигалке, но ее вид по-прежнему отталкивал его.

Соня вернулась, держа в руке какой-то предмет.

– Садись, – сказала она, приобняв Бертона левой рукой. – Только не надо меня лапать, дело серьезное. Представь, что я настоящий врач, просто не в халате.

Бертон видел в зеркале стройную спину женщины и свое лицо над ее правым плечом. Руку с неизвестным предметом Соня завела ему за голову. Раздался щелчок.

– Так, – радостно произнесла Соня, – ничего плохого у тебя в голове нет, и вряд ли оно появится. Ты здоров как младенец. Малыш, в чем дело?!

Бертон дрожал.

– Послушай, – выдохнул он с упреком, – как бы мне ни нравились наши нелепые игры, использовать в них всякие фокусы и гипноз – это мухлеж.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты щелкнула этой штукой, – с трудом проговорил он, – моя голова на мгновение превратилась в розоватый череп, а затем – в пульсирующий пузырь со складками.

– Ой, я совсем забыла про зеркало, – ответила Соня, оглядываясь. – Но тебе показалось. Возможно, небольшой зрительный спазм или галлюцинация. И даже не думай, – добавила она, когда Бертон протянул к ней руку. – Я не дам взглянуть на омнилучевую машинку. – Она швырнула устройство через всю комнату, попав точно в чемодан. – Это против правил нашей игры.

Когда мысли улеглись, а дыхание успокоилось, Бертон решил, что она, пожалуй, права. Как минимум, ему стоило так считать. Проще и безопаснее думать, что увиденное им в зеркале – лишь плод его воображения, как и цвета, срывавшиеся с губ Сони во время пения. Возможно, Соня действовала на него как гашиш или некая супермарихуана – почему нет? Красивые женщины дурманят сильнее любых опиатов и смол. Тем не менее…

– Ладно, – сказал он. – А чего больше всего боишься ты?

Соня нахмурилась:

– Не хочу отвечать.

– Я правил не нарушал, и ты не нарушай.

– Ладно. – Она кивнула. – Боюсь, что муж спятит и убьет меня. На моей планете быть убитым куда страшнее, чем на твоей, потому что мы побороли все болезни и можем жить вечно – правда, все обычно самоуничтожаются, прожив сорок или пятьдесят тысяч лет. И еще каждый житель планеты обладает удивительной физической и психической силой. Поэтому безумие для нас – нонсенс. Оно встречается настолько редко, что даже наша острейшая интуиция не помогает его определить. А то, что неизвестно, всегда страшно. Под «безумием» я не имею в виду мелкие расстройства. Такие у нас встречаются – взять хотя бы моего мужа. У него бзик насчет числа тридцать три, он начинает любое дело только в тридцать третий день месяца. А я падка на темноволосых малышей с примитивных планет.

– Минуточку, – перебил Бертон. – Говоришь, тридцать третий день?

– На моей планете месяцы длиннее. Ночи тоже. Тебе бы понравилось. Куда больше времени на любовь и чувственность.

Бертон одарил ее хмурым взглядом:

– Ты воспринимаешь нашу игру слишком серьезно. Будто не читала ничего, кроме научной фантастики.

Соня пожала красивыми плечами:

– Может, в научной фантастике куда больше правды, чем тебе кажется. Мне надоела эта игра. Иди ко мне, мой черноволосый малыш, давай поиграем в другую…

– Подожди, – оборвал ее Бертон. Соня отстранилась и надула губы. Сам Бертон мрачно поджал свои, – может, этому способствовали его неоформившиеся мысли. – Значит, у тебя есть муж на другой планете. Он обладает сверхъестественными способностями, и ты до смерти боишься, что он сойдет с ума и убьет тебя. Но вдруг муж проявляет необычную щедрость и дает тебе денег на поездку…

– Да, да! – взволнованно перебила Соня. – Он настоящий супермен, всегда закрывает мысли четверным щитом, который хоть и разрешен, но мало кем используется. А когда мы наедине, смотрит на меня с таким остервенением, что я день и ночь трясусь от страха. Было бы здорово узнать о нем то, с чем я могла бы обратиться к инспектору по общественной безопасности, и упечь этого маньяка в лечебницу. Но он не допускает промашек. Порой я даже чувствую, что сама схожу с ума – это я-то, с моим натренированным и защищенным разумом, – и тогда летаю на другие планеты, чтобы развеяться и забыть о нем, заведя роман с другим. Все, малыш, давай…

– Подожди! – воскликнул Бертон. – Ты говорила, что у вас есть страховки. На какую сумму ты застрахована?

– На большую. С отменным здоровьем и сроком жизни в пятьдесят тысяч лет можно легко позволить себе даже премиальный план.

– А получателем страховой суммы будет твой муж?

– Естественно. Бертон, хватит о нем. Давай…

– Нет! – Бертон оттолкнул ее. – Соня, чем занимается твой муж? Кем он работает?

Соня развела руками.