Корабль отплывает в полночь

Десять-двенадцать секунд свободного падения… Дальняя стена расщелины не закрывала от меня зазубренный гребень кратера. Я буквально ощущал, как рыщет в моих поисках дуло винтовки крузо, – похоже, он пользовался чем-то старым и надежным. Я чувствовал, как его палец или щупальце, коготь или отросток прижимается то ли к спусковому крючку, то ли к кнопке. Я толкнул скафандр Пита вдоль стены расщелины, так сильно, как только смог. Еще три-четыре секунды… Мой собственный скафандр снова загудел, я словно подпрыгнул внутри его. В свете пламени я увидел, что дно расщелины приближается, и решил слегка ускориться. Этот сгусток, полукруглый, ударился о стену, но если осколки и посыпались, меня они миновали. Пуля прошла точно посередине между мной и серебристым гробом Пита. Крузо знал свое дело и успел приноровиться к лунным условиям; я действительно восхищался им, пусть и оттолкнул от себя скафандр Пита, чтобы самому отодвинуться подальше, – ну, знаете, действие и противодействие. Но вот гребень кратера исчез, и я распростерся в пыли, уподобившись трехногому крабу, – «свифт» в чехле, свободная рука вцепилась в пояс с пылеходами.

Одиннадцать секунд падения на Луне – все равно что две на Земле, но в обоих случаях набираешь ускорение свыше полусотни футов в секунду. Пыль приняла меня неласково, но, хвала Господу, на дне не было выступов. Я зарылся в пыль целиком, даже лицевой щиток спрятал, но включил цифровую индикацию на шлеме и теперь видел перед собой лишь серую массу, похожую на муку.

Двигаться было тоже непросто, но я сумел отстегнуть пылеходы и с их помощью освободил от пыли другую руку и лицевой щиток шлема. Как приятно заново увидеть звезды, даже сквозь пыль. Напялив пылеходы на руки, я кое-как выбрался из песчаной массы, а затем, старательно балансируя, исхитрился обуться и застегнуть крепления. Встал, включил головной фонарь. Мне страшно не хотелось этого делать – так загнанному животному не хочется ломать ветки или показываться на глаза охотникам, – но я понимал, что нужно найти укрытие, прежде чем крузо выберется из засады и спустится в расщелину. Эти типы очень шустры, особенно когда жертва поблизости.

Ну да, напомнил я себе, первыми убили мы, а теперь я превратился в добычу.

Луч неверного света от фонаря уперся в мерцающий скафандр Пита – тот лежал, широко раскинув рукава, наполовину скрытый пылью, и невольно чудилось, что видишь перед собой человека, плывущего на спине. Недрогнувшей рукой я повел луч дальше. Дальняя стена расщелины была гладкой, не считая редких трещин и уступов; ни одного карниза, под которым можно укрыться от нежелательного внимания сверху.

Зато ближняя стена, в полусотне ярдов, не больше, изобиловала отверстиями – в незапамятные времена первобытная лава торила себе путь, вскипала и бурлила, пренебрегая слабой лунной гравитацией. Я нацелился на центр этого скопления отверстий и сделал шаг, выключив фонарь и ориентируясь по полосе звездного неба над головой.

Пылеходы мало чем отличаются от снегоходов: идешь вприпрыжку, но медленно. Тут бы поностальгировать, но тем, кого преследуют, некогда предаваться приятным воспоминаниям.

Внезапно вверху стало куда больше света, правда он отливал красным. Узкая каменная полоса вдоль края дальней стены ослепительно заалела, зубья на гребне кратера тускло зарделись, будто за ними пробудился вулкан. Алые отблески заполнили расщелину, заметались по ней, и я смог различить те самые отверстия, к которым собирался подойти.

Крузо подбил наш корабль, прострелил оба бака, расположенных близко друг к другу, и нагретое солнцем топливо воспламенилось ярче тысячи факелов. Вспышка еще не погасла, когда я добрался до отверстий и заполз в то, которое показалось самым большим. В гаснущем свете я увидел пещеру шириной футов двенадцать, с отверстием в дальней стене. Камень выглядел черным, а на ощупь был грубым и очень, очень твердым. Я отважился оглянуться.

Свечение наверху приобрело багровый оттенок: должно быть, каркас нашего корабля продолжал тлеть. Посреди этого свечения промелькнула зеленая полоска, этакий кинжал с лезвием, покрытым ядом, и в следующий миг крупный светящийся шар скользнул туда, где лежал скафандр Пита. Мертвый товарищ спас меня уже в четвертый раз.

Едва я успел забраться поглубже в свою нору, как снаружи снова возник зеленый, ослепительно-яркий шар. Меня толкнуло вглубь пещеры, и через каменный пол я ощутил, как скафандр Пита разлетелся на осколки, забарабанившие по стенам. А может, я это нафантазировал и на самом деле виной всему была ударная волна от последней вспышки.