Корабль-призрак

Португальский комендант, услышав эти слова, упер кончик меча в каменную кладку под ногами, принял важный вид, грозно надул щеки – и приказал держать чужаков под замком вплоть до дальнейшего разбирательства.

Глава 31

Поскольку принято сетовать на недостаток удобства в тюрьмах, следует предположить, что удобных тюрем не существует вообще. Во всяком случае, та, куда ввергли Филипа и Кранца, отнюдь не выглядела гостеприимным приютом. Наоборот, это помещение представлялось совершенно неприспособленным для пребывания людей.

Камера находилась в подземелье форта, и единственным источником воздуха и света тут служило выходящее на море крошечное оконце. Здесь было жарко, и, естественно, не имелось и намека на приятные мелочи, которые заметно облегчают повседневную жизнь в современных домах и гостиницах. Четыре каменные стены и каменный же пол – вот и вся обстановка.

Филип, которому не терпелось разузнать хоть что-нибудь об Амине, обратился на португальском к солдату, который привел их в камеру:

– Друг мой, не подскажете…

– Не подскажу, – перебил солдат, запирая дверь камеры.

Филип угрюмо прислонился к стене. Кранц, не столь сильно павший духом, принялся расхаживать по камере – три шага туда, три обратно.

– Знаете, о чем я думаю? – спросил он вдруг, остановившись и понизив голос. – Нам изрядно повезло, что все наши деньги остались при нас. Если обыска не будет, мы, пожалуй, сбежим отсюда, подкупив стражу.

– А по мне, уж лучше сидеть тут, – прибавил Филип, – чем возвращаться в общество мерзавца Шрифтена, чей взгляд преследует меня.

– Не скажу, что мне сильно понравился комендант, но думаю, завтра мы сможем кое-что от него узнать.

Их разговор прервал скрежет ключа в замке. Появился солдат, он принес немного воды и большое блюдо вареного риса. Это был уже не тот, кто отвел их в узилище, и Филип отважился спросить:

– Что, тяжко вам пришлось в последние дни?

– Не то слово, сеньор.

– Туземцы привезли нас сюда силой, но мы сбежали.

– Я слышал, как вы это говорили, сеньор.

– У них полегло с тысячу человек, – вставил Кранц.

– Святой Франсиско![70] Приятно слышать.

– Полагаю, теперь они крепко подумают, прежде чем снова нападать на португальцев.

– Это точно, сеньор.

– А у вас потери большие? – уточнил Филип, решив воспользоваться сполна болтливостью солдата.

– Меньше десяти наших, сеньор. В фактории было около сотни местных, не считая женщин и детей, но это ерунда.

– Я слыхал, к вам сюда привезли молодую белую женщину, – продолжал Филип. – С корабля, потерпевшего крушение. Скажите, она не погибла?

– Женщина? А, припоминаю, клянусь святым Франсиско! Дело-то в том…

– Педро! – позвали сверху.

Солдат умолк, приложил палец к губам, вышел и запер дверь.

– Великие Небеса, даруйте мне терпение! – вскричал Филип. – Они как сговорились!

– Солдат вернется завтра утром, – утешил Кранц.

– Да, завтра утром, а я за оставшиеся часы изведусь до полусмерти.

– Сочувствую, но что тут поделаешь? Я понимаю, что от тоски час длиннее года, однако… Тсс! Шаги!

Дверь снова отворилась, и показался первый солдат.

– Идите за мной. Комендант хочет поговорить с вами.

Филип и его товарищ по несчастью обрадовались неожиданному вызову. Они поднялись по длинной веренице каменных ступеней и в конце концов попали в небольшую комнату, где их ожидал комендант, облик которого читателю уже известен. Португалец привольно развалился на кушетке, длинный клинок лежал на столе перед ним, а две молодые туземки – одна у изголовья, другая в ногах – обмахивали его опахалами.

– Где вы взяли это платье? – спросил комендант.

– Туземцы с острова, куда нас привезли после спасения, забрали нашу одежду и дали свою. Сказали, что это подарок от их правителя.

– Значит, они заставили вас присоединиться к нападению?

– Совершенно верно, – ответил Кранц. – Ведь наши народы между собою не воюют, поэтому мы долго отнекивались, но нас загнали в лодку, чтобы простые воины убедились, что европейцы с ними заодно.

– Откуда мне знать, что вы говорите правду?

– Во-первых, мы готовы в этом поклясться. Во-вторых, наше бегство говорит само за себя.

– Вы плыли на корабле Голландской Ост-Индской компании. Кем вы были на борту, офицерами или матросами?

Кранц, считавший, что их скорее отпустят, если они не признают истинного своего положения, легко притронулся пальцем к рукаву Филипа.

– Мы младшие офицеры. Я третий помощник, он – лоцман.

– А где ваш капитан?

– Э… Уж не знаю, жив он или мертв.

– Женщины на борту были?

– Да. Капитан взял в море свою супругу.

– Что сталось с нею?

– Мы думаем, ее унесло в море на обломке плота.

– Вот как? – И комендант погрузился в раздумья.

Филип покосился на Кранца, словно вопрошая, к чему вся эта ложь; но Кранц едва заметно кивнул: я знаю, что делаю.

– Говорите, вам неведомо, жив ваш капитан или нет?

– Именно так.

– Допустим, я вас отпущу. Вы согласитесь подписать бумагу, где будет сказано, что он мертв, и подтвердить свои слова клятвой?

Филип недоуменно посмотрел на коменданта, затем перевел взгляд на Кранца.