Корабль-призрак

Надо отметить, что этому многолюдью не хватало парадного лоска. Все одевались в белое и носили белые тюрбаны, а наряд правителя был лишен каких-либо украшений. Первое, что бросилось в глаза Филипу и Кранцу, когда их привели, стала необыкновенная чистота убранства и платья: все наряды сверкали безукоризненной свежестью, словно их только что отбелили.

По примеру того, кто их представлял, европейцы приветствовали правителя на магометанский манер. Их пригласили садиться и через переводчиков с португальского – до сих пор островитяне общались преимущественно с португальцами, которых прогнали с острова, и потому многие из них говорили по-португальски – задали несколько вопросов. Правитель желал узнать подробности кораблекрушения.

Филип коротко пересказал недавние события и особо отметил, что волей обстоятельств лишился жены, которую, насколько ему известно, отвезли в португальскую факторию на Тидоре. Он спросил, можно ли рассчитывать на помощь островитян в ее освобождении.

– Нужно подумать, – ответил правитель. – Принесите нашим гостям еды, а прочие свободны.

Спустя несколько минут из всей толпы придворных остались лишь несколько наиболее доверенных друзей и советников правителя. Принесли еду: легкие закуски, карри, рыбу и другие яства.

Когда гости насытились, правитель изрек:

– Собаки-португальцы нам враги. Поможете их победить? У нас есть большие пушки, но пользоваться ими мы умеем хуже вашего. Я пошлю флот против португальцев с Тидора, если вы возьметесь мне помочь. Отвечайте, голландцы, вы будете сражаться? Тогда ты, – он указал на Филипа, – вернешь свою жену.

– Мы ответим завтра, – сказал Филип. – Нам нужно посоветоваться. Как уже говорилось, я был капитаном корабля, а это мой первый помощник. Мы всегда с ним совещаемся.

Шрифтена, которого Филип назвал простым матросом, не привели к правителю, хоть он тоже принадлежал к числу европейцев.

– Хорошо, мы подождем до завтра, – согласился правитель.

Им позволили уйти, а по возвращении в хижину они обнаружили, что правитель прислал им в дар два магометанских наряда с тюрбанами. Это было очень кстати, поскольку их собственная одежда висела лохмотьями и совершенно не годилась для пребывания под палящим солнцем. Шляпы тоже не столько спасали от зноя, сколько его будто притягивали, а потому Филип с Кранцем охотно сменили наряд и надели тюрбаны. Спрятав взятые с собою деньги в малайских поясах, прилагавшихся к облачению, они быстро оценили удобство местной одежды.

После долгого совета они решили присоединиться к людям правителя в нападении на португальцев, ибо это был единственный, казалось, разумный способ для Филипа вернуть себе Амину. На следующее утро согласие европейцев передали правителю, и началась подготовка к выступлению.

Попробуйте вообразить себе это непривычное для нашего глаза зрелище. Сотни перок всех размеров выстроились около берега вплотную друг к другу и таким образом составили своего рода плот, вытянувшийся почти на полмили в длину. На этом плоту собрались туземцы, снаряжавшие суда. Одни ставили паруса, другие плотничали, большинство вострило клинки и готовило смертоносные яды из ананаса для угощения врагов[69]. Куда ни посмотри, всюду на берегу виднелись сосуды с водой, мешки с рисом, груды овощей и соленой рыбы. Вооруженные туземцы повиновались указаниям вождей, что сновали с плота на берег и обратно, блистая оружием и украшениями.

У правителя нашлись шесть длинноствольных четырехфунтовых пушек, подаренных неким индийским капитаном заодно с порохом и ядрами. Под присмотром Филипа и Кранца орудия разместили на самых крупных пероках, и некоторым дикарям показали, как из них стрелять.

Поначалу правитель, ожидавший безоговорочной сдачи португальской фактории, пожелал возглавить поход лично, но от этого его отговорили доверенные советники и Филип, упросившие не подвергать опасности свою драгоценную жизнь.

Через десять дней сборы завершились, и флот, несущий семь тысяч воинов, двинулся под парусами к острову Тидор. Зрелище было великолепным: по глади моря споро перемещались под всеми парусами почти шесть сотен перок, мчавшихся, точно дельфины в погоне за добычей, и заполненных множеством туземцев, чьи наряды резко выделялись белизной среди глубокой синевы вод. Большие пероки, в которые помимо Филипа и Кранца сели вожди, были разукрашены яркими разноцветными лентами и вымпелами. Паруса наполнял легкий попутный ветерок. Со стороны могло показаться, будто люди вышли в море на поиски веселья и радости, а не проливать кровь и убивать.

К вечеру второго дня пути достигли острова Тидор и остановились в нескольких милях от португальской фактории и форта. Коренное население острова тоже не любило португальцев, однако опасалось против них выступать, поэтому аборигены, спешно покинув свои хижины на берегу, бежали в леса. Флот без малейших препятствий приблизился к берегу, где воинство с Тернате и заночевало, а наутро Филип с Кранцем отправились на разведку.