Королева железного века против Рима

В первой книге «Римской истории» Диона Кассия Герсилия, жена Ромула, ведёт сабинянок и детей на форум, и те встают между римской и сабинянской армиями. Герсилия и её спутницы требуют немедленного мира; в противном случае они собираются наложить на себя руки и убить детей, которые символизируют узы родства между двумя народами. Они рвут свои одежды, чтобы напомнить римлянам, что они мужья и отцы, сабинянам, что они отцы и деды, и что именно они, женщины, являются матерями следующего поколения. Их цель – пробудить жалость, и они преуспевают в этом. Женские тела являются неотъемлемой частью, средством убеждения, символами внутреннего мира, который должен существовать, чтобы выжила каждая из двух групп. Эта демонстрация имеет немедленное воздействие, и римляне и сабиняне заключают мирный договор.

В другой раз женщины снова оказываются способны спасти государство. Кориолан после его успешной войны против вольского города Кориоли в конечном счёте оказывается изгнан и присоединяется к вольскам, осаждающим Рим. Римские женщины собираются вместе, одеваются в траурные одежды и приближаются к его лагерю, а мать Кориолана, Ветурия, жена Волумния и двое его детей идут впереди. Ветурия ругает сына за то, что он довёл её до плачевного состояния, а затем, подобно Герсилии, обнажает тело в качестве кульминации. Ветурия преуспевает в своём обращении: Кориолан отступает. Ветурия была полезна государству и использовала вещественные доказательства материнства в риторических интересах. Её тело не сексуализировано, но используется как элемент траурного действа.

Летопись Диона о Герсилии и Ветурии уникальна среди дошедших до нас историков и биографов: Ливий, Дионисий Галикарнасский и Плутарх описывают все эти эпизоды, но без упоминаний об использовании женского тела. Дион Кассий предполагает, что в Риме во времена большой опасности для государства людям необходимы зримые напоминания о семье и необходимости мира. Упомянутые женщины демонстрируют типично женские достоинства, не становясь мужественными или властными и не подвергая сомнению мужественность своих мужчин. Они предполагают тесную связь между внешностью и речью как показателем характера: женщина, которая в своих речах делает особый упор на материнство и плодородие, способна служить примером и поддерживать ценности Рима. Женщины используют свою верность и преданность как жён и матерей в качестве основного средства убеждения.

Ливия, жена Августа, произносит у Диона Кассия одну из двух дошедших до нас женских речей (честь произнести другую доверена Боудике) и воплощает альтернативный королеве воинов образ. В частной беседе с мужем Ливия высказывается в поддержку внука Помпея Великого, Гнея Корнелия Цинны Великого, которого обвинили в заговоре против Августа. Её речь превращается не просто в успешное оправдательное выступление, но является собой своего рода размышление о природе императорской власти, положении императора и о роли её, Ливии, в качестве жены принципса. Она льстит самолюбию Августа, спрашивая, воздержится ли тот от упрёков, потому что она, «хотя и женщина», хотела бы предложить ему некую идею. После того, как Август побуждает её говорить, она признаётся в своём истинном интересе: пока Август в безопасности, она участвует в его правлении, но если ему будет причинён вред, она тоже погибнет. Она советует ему заменить суровость милосердием, отмечая, что его роль состоит не в том, чтобы наказывать из-за обиды, жадности, страха или ревности, а в том, чтобы сохранить государство и его граждан. Жизнь граждан должна быть в безопасности, а их ошибки исправлены. Ливия умеет убеждать, и Август освобождает обвиняемого. По словам Диона, в результате этого проявления милосердия никто никогда не замышлял заговор против жизни Августа и не подозревался в этом. Однако Дион логически не вполне последователен: он добавляет, что Ливия сама была виновата в смерти императора.