Корона из жемчуга и кораллов

– Где сейчас все кровавые камни?

– Исчезли, миледи. Рассеялись по сторонам света. Говорят, что когда-то в крови людей была сила, но мы злоупотребили этой силой, и боги забрали ее обратно.

В моем полубессознательном состоянии слова кровавый камень и кровавый коралл начали путаться. Мысль о том, что они в некотором роде одинаковы, была последней мыслью, которая пришла мне в голову перед тем, как я заснула.

18

Я была уверена, что Сирен видел меня в подземелье, и ожидала, что он подтвердит это за ужином вечером следующего дня, но он поприветствовал меня таким же небрежным поклоном, как и всегда. На нем был свободный хитон бордового цвета с расстегнутым воротом, чтобы обнажить несколько дюймов его бледной, гладкой груди, и черный кожаный ремень на талии с заткнутым за него ножом.

– Кажется, я упоминал возможность экскурсии за пределами горы, – сказал он, насаживая на вилку дрожащий кусочек красновато-бурого мяса и отправляя его в рот. – Говяжья печень, – произнес он, замечая выражение моего лица. – Говорят, она укрепляет здоровье.

Я никогда сильно не любила мясо, но здесь, в Новом Замке, его подавали полусырым, и эти куски с кровью вызывали у меня стойкое отвращение. А уж тем более теперь, когда я стала свидетельницей процедуры разделывания мяса, проведенной Сиреном. Насколько я знала, он ел печень саламандры.

– Вы нездоровы? – спросила я.

Его серые глаза сверкнули, встретившись с моими.

– По-твоему, я выгляжу больным?

– Нет, разумеется, нет. Возможно, только немного бледным.

– У меня мамин цвет волос. Она была светлой, как и я. Талину же посчастливилось унаследовать внешность и фигуру своей матери. – Комплимент был произнесен с сожалением.

Я не видела Талина несколько дней. Я уже почти была готова спросить, как он поживает, когда Сирен вдруг наколол другой кусок мяса и помахал им перед моим лицом.

– Рад сообщить, что все прошло гладко прошлой ночью и мы готовы приступить к следующему этапу моего эксперимента.

Я не отрывала взгляда от своей тарелки.

– Поздравляю.

– Раз уж ты, кажется, интересуешься моей работой, я подумал, что ты могла бы присоединиться ко мне на следующей неделе во время испытания.

Холодок пробежал по открытой части моей шеи до линии волос.

– Присоединиться к вам?

– Пойдем. Ты, должно быть, сгораешь от любопытства. Я работаю с тем, что ты так любишь.

Я продолжала сохранять невозмутимое выражение лица.

– И что бы это могло быть, Ваше Высочество?

Он рассмеялся.

– Вода, конечно.

Я бы не вернулась к этому озеру ни за какие жемчужины Алатийского моря. Я улыбнулась, надеясь, что выгляжу скорее застенчивой, нежели напуганной.

– Вы ошибаетесь. Есть то, что я люблю больше воды.

Он наклонился ближе.

– Да? И что же это?

– Солнечный свет. По крайней мере, это та вещь, по которой я скучаю больше всего.

– Разве не по семье?

– Я не считаю их вещами.

Мгновение Сирен чесал подбородок.

– Что ж, тогда тебе повезло еще больше, моя милая. Мой эксперимент также включает и солнечный свет. При условии, что погода будет благоприятной.

Я повернулась к нему, открыв от изумления рот.

– Вы имеете в виду?..

– Да, мы выйдем наружу. Конечно, только если ты захочешь.

Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не подпрыгнуть на кресле.

– Когда?

– Во вторник, – ответил он, усмехнувшись. – Если это впишется в твое плотное расписание.

Это казалось невозможным, но я была вдали от Варинии уже около двух недель. Вторник будет за три дня до встречи на рынке – времени достаточно, чтобы кто-нибудь доставил мое сообщение, если я не смогу добраться туда самостоятельно.

– Это будет здорово.

– Тогда так тому и быть. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

Он провел меня по нескольким коридорам, пока мы не пришли в зал, который я никогда прежде не видела. Вдоль стен стояли факелы, каждый из которых освещал картину. Пока мы шли, я поняла, на что смотрю: портреты всех варинийских женщин, которые были до меня. И, о, как они были прекрасны, каждая свежа и чиста как море. Теперь, когда я была далеко от своего дома и провела некоторое время среди иларийцев, было легко понять, что делало варинийских королев особенными. Даже нарисованные, они казались живыми, в отличие от всех живущих здесь.

Когда мы приблизились к концу коридора, я еще больше замедлила шаг. На третьем портрете с конца была изображена девушка, которая должна была приехать вместо Мелины. На гравированной пластине на раме были выведены слова Потерянная принцесса Зита. Следующим висел портрет Талии. У нее были оливковая кожа, как у меня, кудрявые золотисто-коричневые волосы и глаза с разрезом как у Талина, хоть и более зеленые, чем у него. И в глазах была мягкость, которая придавала ее облику нежность и доброту. Если этот портрет действительно имел сходство с реальной Талией, то решение старейшин было справедливым, на мой взгляд. И мама никогда не догадается, насколько ей повезло.

Сирен сделал шаг в сторону следующего портрета. Он все время тщательно меня разглядывал.

– Я подумал, возможно, ты захочешь взглянуть на то, как выглядит твой собственный портрет.