Корона Российской империи. Слава, честь и доблесть династии Романовых

Вскоре состоялась тайная встреча Государя, Остермана и Елизаветы Петровны. Говорил в основном Остерман. Он предъявил императору неопровержимые доказательства чудовищного казнокрадства Долгоруковых и их баснословных злоупотреблений, после чего дал понять главное: в случае церковного брака, назначенного на 19 января 1730 года, Екатерина Долгорукова получит титул императрицы, а вместе с ним и законные права на наследование российского престола в случае смерти мужа.

^{Невеста Петра II Екатерина Алексеевна Долгорукова получила странный титул «ея высочество государыня невеста» (неизв. худ., 1729)}

Монолог графа Андрея Ивановича то и дело перебивался тихими рыданиями Елизаветы Петровны. Ведь эта несомненно умная женщина понимала, что вскоре после церковного брака с Долгоруковой и ее последующей коронации молодой Государь станет обузой для опытных интриганов. Его просто могут тихо убрать.

Разговор был долгим. Петр ІІ выслушал доводы Остермана и произнес не по-детски серьезно: «Скоро я отыщу средства порвать все мои цепи!»

Теперь, по прошествии почти трехсот лет, нам тяжело представить, что чувствовал юный Государь, буквально загнанный в капкан. С одной стороны, Петр ІІ был абсолютным монархом, повелителем одной шестой части суши от Смоленска до Камчатки. С другой, этот четырнадцатилетний подросток наверняка ощущал себя растерянным, угнетенным и очень одиноким. Ведь среди миллионов подданных у него было лишь несколько человек, которым он мог довериться!

Неизвестно, узнали ли Долгоруковы о тайной встрече императора с Елизаветой Петровной и графом Остерманом. Однако было очевидным, что коварные царедворцы наверняка попытаются окончательно подчинить Государя своей воле или навсегда убрать его с российского престола сразу же после брака с «ея высочеством государыней невестой».

^{Портрет императрицы Елизаветы Петровны (Ж. А. Беннер, 1821)}

Существует любопытная версия умерщвления четырнадцатилетнего императора своеобразным «биологическим оружием». В то время в Санкт-Петербурге свирепствовала черная оспа. Тогдашним докторам уже было известно, что болезнь эта — инфекционная. Поэтому всем, у кого в доме были оспенные больные, даже людям самого высокого происхождения, было категорически запрещено появляться на государственных приемах. Историк российской медицины В. Рихтер, живший в XVIII веке и имевший доступ к правительственным архивам, свидетельствует, что в доме князя Сергея Петровича Долгорукова как раз и были такие больные среди его дальних родственников. Тот, невзирая на запрет, регулярно отправлял их к Государю, притом требовал, чтобы они обязательно прикладывались к его руке.

7 января 1730 года четырнадцатилетний император неожиданно для всех объявил смотр гвардии. Выглядел он чрезвычайно угрюмо и, по свидетельствам очевидцев, полностью игнорировал многочисленных Долгоруковых, его сопровождавших. Петр ІІ даже отказался сесть в карету с невестой Екатериной и отправился во дворец в сопровождении фельдмаршала Миниха и графа Остермана. Что он замышлял накануне свадьбы, о чем беседовал — осталось загадкой. Однако спустя лишь несколько часов после возвращения во дворец у Государя начался сильный жар. Врачи тут же обнаружили у него черную оспу. Однако прогнозы выглядели вполне обнадеживающе. Доктора посчитали, что молодой организм справится с кризисом и вскоре все образуется.

Долгоруковы поняли: пришло время решительных действий. Никто, правда, не знал, что именно следует предпринять, пока молодой князь Иван не предложил сфальсифицировать завещание императора. В свое время он уже практиковал нечто подобное: мастерски подделывал подписи Петра ІІ на требованиях прислать из дворца денег — и всякий раз это сходило ему с рук. Завещание было составлено за несколько часов. Поддельную подпись больного Государя князь Иван Долгоруков поставил собственноручно.

Однако оставалось одна формальность. Это завещание должны были заверить духовник императора и его доверенное лицо граф Андрей Иванович Остерман. Если первого еще можно было попытаться запугать или подкупить, то с Остерманом действовать подобным образом было бесполезно. К тому же Андрей Иванович неотступно находился у постели больного Государя.

Ночью 19 января Петру ІІ вроде бы стало значительно лучше. Он потребовал, чтобы ему заложили карету, и повелел срочно отвезти себя к любимой сестре Наталье. Это были его последние слова. Уже одеваясь, император неожиданно упал на кровать и скончался. Произошло это буквально за несколько часов до его намеченной свадьбы с Екатериной Долгоруковой.

Первым сориентировался Иван. Он выхватил шпагу и закричал: «Да здравствует императрица Екатерина Алексеевна!» Однако стараниями Остермана этот проходимец был немедленно арестован.