Корсар

— Так и сделаю! — заверил он, не поняв, что опровергает предыдущее свое показание.

— И не ори, как голый в бане, — приказал я.

— А я в бане не ору, — удивленно и, наверное, поэтому тихо произнес поручик.

— Вот и мне говори нормально, я не глухой, — заверил его.

Кстати, семнадцать бань (отдельно офицерскую и почти вплотную друг к другу шестнадцать — по одной на эскадрон — солдатские) на берегу Яузы — первое, что простроили для полка.

Новобранцы начали поступать, когда казармы еще не были готовы, поэтому первым делом освоили строительные специальности, в основном переноску и распиливание бревен. Когда набрались все две тысячи, я приказал построить солдат на плацу — части выгона, засыпанного песком, а сверху — гравием. Выехал к ним на коне, чтобы смотрели на начальство снизу вверх, и толкнул речь. Понимал, что оказались эти люди здесь не по своей воле. Надо было отсеять тех, кому армейская служба противопоказана не по здоровью (все прошли продвинутую по нынешним меркам медкомиссию), а по морально-волевым качествам, и мотивировать остальных. В отличие от них, я знал, как нелегко будет солдатам в ближайшие месяцы во время учебы и еще труднее — на войне.

— Первое время вам будет тяжело, потому что будете учиться всякой, казалось бы, ерунде. В бою поймете, что учили вас нужному, что эти знания и умения спасут вам жизнь. Так что верьте своим офицерам и сержантам. Они прошли через все то, что предстоит вам. И у вас будет возможность стать офицерами. Местничества отменяется. Каждого будут ценить по заслугам его, а не предков. Царь собирается ввести такой порядок, что человек любого сословия, дослужившийся до офицера, получит личное дворянство, а до старшего офицера — потомственное. Само собой, с чинами придут и деньги, и вотчины, — посулил я и решил сыграть на слабо: — Я считаю, что лучше иметь мало хороших солдат, чем много плохих. Мне нужны сильные и смелые, настоящие мужчины, воины. Кто знает, что он баба, что в бою струсит и сбежит, пусть удирает сейчас. Оставляйте казенное имущество и идите, куда хотите. В розыск подам через неделю. За это время успеете добежать до Дона, откуда выдачи нет, а самые резвые — до Сибири, откуда выдавать нет смысла, там еще хуже. Только вот от судьбы все равно не убежишь. Кому суждено умереть, тот умрет. Или в бою, как герой, или на плахе. Так что решайте, а если останетесь, не ропщите.

Сбежало всего двадцать шесть человек, в основном сыновья священников. Мошеннику плаха ближе меча или орала.

39

Китайский опыт помог мне быстро и четко организовать обучение полка. Я приказал оборудовать четыре зоны: строевой плац, стрелковый полигон, фехтования и кавалерийскую. Каждый батальон занимался на одной из них день и переходил на другую. Отдельно обучаются артиллеристы. Пушки пусть и малого калибра, но зато их восемь, усиленная батарея. Для них изготовили по моим чертежам лафеты на высоких колесах и двуколки с зарядными ящиками. Пусть учатся, в том числе, с марша вступать в бой. Также сделали по моему требованию полевые кухни на каждый эскадрон. Такого нет даже в нынешних западноевропейских армиях. На обед и ужин у моих солдат горячая еда, пусть и не шибко вкусная, потому что поставляют нам продукты не самые лучшие. Подготовкой артиллеристов и руководством поваров занимается подполковник (здесь их называют полуполковниками) Магнус фон Неттельгорст в свободное от ругани с чиновниками время. Мое участие сводится лишь к ежедневному объезду всех зон. Стараюсь лишний раз не появляться, потому что при моем приближении офицеры начинают напрягать солдат, вырабатывая у них отрицательный рефлекс на меня.

На строевом плацу первый батальон марширует поэскадронно, перестраивается в каре по отдельности и все вместе. К левой голени каждого солдата привязан пучок сена, к правой — соломы. Большинство из них никак не запомнит, какая нога у них левая, а какая правая. Раньше им это было ни к чему. Обувь, если носили ее, была одинаковая, на любую ногу. Теперь вышагивают под команды сержантов: «Сено! Солома!..». Подумал, что большинство горожан в двадцать первом веке не отличит сено от соломы. Если придется вдруг учить их различать эти два вида фуража, буду привязывать сено к левой руке, а солому — к правой.

Стрельбище с трех сторон ограждает земляной вал высотой метров пять, насыпанный солдатами, чтобы пули не летали по селу и не только. Мишени деревянные, в рост человека. Каждый эскадрон готовит их для себя. Доски привозят крестьяне, отрабатывая оброк царю. Построившись в две шеренги, драгуны палят по очереди со ста шагов. Иногда попадают. Но пока что очень иногда.

В зоне фехтования рубятся на деревянных палашах и колют штыками снопы соломы, привязанные к воткнутым в землю шестам. Штыками уже орудуют хорошо, а вот азам фехтования еще учить и учить. Офицеры сражаются на деревянных шпагах. Они сперва считали себя крутыми фехтовальщиками, но после того, как я с двумя шпагами в руках играючи победил сразу троих, приуныли и принялись усерднее тренироваться.