Кошки-мышки

– А что же вы все-таки сказали полиции? – Тон отца был так безмятежен, словно он спрашивал у Джонни адрес его портного.

Джонни улыбнулся.

– Когда я узнал, что Лолу Манфред убили…

– Разве она не покончила с собой? – перебил отец.

– Накануне вечером в квартире с ней находился мужчина. Соседи слышали, как они ругались.

Отец вскинул брови.

– Ну, полагаю, в этом нет ничего необычного. Ее образ жизни нельзя было назвать целомудренным.

Жутко представить, всего несколько минут назад этот безукоризненно вежливый седовласый господин в этом самом кабинете избивал человека, обвиняя его в убийстве.

Джонни пропустил комментарий насчет привычек Лолы мимо ушей.

– Я сразу подумал, что ее убили, позвонил капитану Риордану и рекомендовал это дело расследовать.

– Почему? У вас были какие-то личные причины вмешиваться?

Джонни проигнорировал вопрос.

– Капитан Риордан не только обнаружил свидетельства того, что накануне у Лолы был гость, но и смог установить его личность.

– Это был Эд? – спросила я.

Отец бросил на меня гневный взгляд. А Джонни продолжал:

– К счастью, на место преступления с Риорданом поехал я. Хотя даже если бы меня там не было, я бы все равно опознал убийцу уже из того, что написали бы в газетах. Но так у нас появился шанс застать его врасплох.

– И как же вы его опознали, Анселл?

Джонни взял хрустальную пепельницу и поставил на стол перед отцом. Я тоже подошла взглянуть. В пепельнице лежали два окурка со следами моей губной помады.

– Надеюсь, вы не пытаетесь втянуть в это дело Элеанор?

– Элеанор уже втянута в это дело, и не по моей вине. Посмотрите внимательно, мистер Барклай.

Действительно, кроме моих окурков, в изящной хрустальной чашечке был пепел, остатки недокуренного табака и два крошечных бумажных шарика.

– Один ваш хороший друг считает, что нельзя просто бросать окурки в пепельницу – так они якобы загрязняют воздух и вредят здоровью. – Он взял несколько крупиц недокуренного табака и понюхал. – Турецкий. Такой же, как и в пепельнице у Лолы Манфред. Как только я увидел там эти маленькие бумажные шарики, я смог с уверенностью назвать Риордану имя вчерашнего посетителя. По всей видимости, он и здесь сегодня побывал.

Внезапный порыв ветра распахнул дверь на террасу. Холодный воздух ворвался в комнату. На Пятой авеню под нами завыла сирена. Отец встал и захлопнул дверь.

– Кстати, я предупредил капитана Риордана, что в присутствии этого любителя турецкого табака, если они его все же поймают, не стоит употреблять глагол «смотрите» в значении «послушайте».

Эхо сирены смолкло, и я уже не была уверена, слышала ли я ее на самом деле или это была игра воображения. У меня уже ни в чем не осталось уверенности, даже в том, что Эд Манн только что был здесь и жалобно скулил о своей непричастности к убийству. Сквозь наполняющий мое сознание туман я услышала голос Джонни.

– …а еще у меня не идет из головы вопрос – какая связь была у Лолы с Манном и с Вильсоном. Может, вы знаете, мистер Барклай?

Отец покачал головой. В этом жесте была усталость и ни капли признания вины.

– Почему вы не дали мне напечатать статью о Вильсоне, мистер Барклай?

В дверь позвонили.

– Наверное, полиция, – сказал Джонни. – За Манном. Он ведь был здесь, когда я звонил? Черт, как мне это сразу в голову не пришло!

Отец встал.

– Отведите ее домой, Джон. Уведите отсюда. Не надо ее в это втягивать.

– А если полиции будет нужно ее допросить?

– Я разберусь. Возьму на себя всю ответственность. Уведи ее, сынок.

Джонни развернулся ко мне.

– Элеанор?

– Я устала. Пожалуйста, отвези меня домой. Я не могу сейчас с ними говорить.

Отец явно приободрился.

– Спуститесь на служебном лифте, он без швейцара. Прямо в подвал, там выход на Мэдисон-авеню.

– Так вот как ушел Манн? – спросил Джонни.

Звонок в дверь повторился.

Отец пошел за моей шубкой, но я поспешила обогнать его и практически вырвала шубку у него из рук, не дав ему помочь мне надеть ее. Джонни я этого тоже не позволила – шарахнулась от обоих и поспешно застегнула шубку на все пуговицы. Даже в машине по пути домой я зябко ежилась, обхватив себя за плечи. Я не хотела, чтобы кто-нибудь – даже Джонни – заметил, что во внутреннем кармане у меня спрятана рукопись.

Я убрала ее в запирающуюся шкатулку в запирающемся шкафу. Шкатулку мне подарила Жанет Барклай на тринадцатый день рожденья. Вещица была из инкрустированного дерева с серебряным замочком и содержала в себе всякие памятные мелочи. Когда я вытряхнула ее, оттуда выпала засахаренная фиалка. Замочек был одной видимостью, кто угодно мог взломать его с помощью шпильки, зато на дверце шкафа стоял замок фирмы «Йель», поскольку здесь я хранила свои драгоценности – бабушкины золотые браслеты, гранаты и жемчуга, которые отец подарил мне на восемнадцатилетие.