Кошки-мышки

Гомер переехал в штат Нью-Мексико, поселился в одиноком домишке посреди пустыни, взяв в прислугу индианку, которая, по слухам, была ведьмой. Во время одного из редких визитов в Альбукерке он купил журнал «Американ меркьюри». Читая его перед сном в постели, он наткнулся на статью некоего Дж. Д. Бланкфорта под названием «Странный феномен Нобла Барклая».

Ранним утром следующего дня старенький «форд» Пека остановился перед местной книжной лавчонкой. Пек влетел внутрь и потребовал у клерка как можно скорее выписать для него экземпляр книги «Моя жизнь – правда». Изумленный клерк протянул руку и взял этот самый экземпляр из высоченной стопки таких же. Все утро Пек сидел в припаркованной у лавки машине и читал.

Бестселлер, по сути, представлял собой его «Признание и внушение», Нобл Барклай лишь внес некоторые правки. В частности, было полностью убрано полунаучное-полуюмористическое вступление. Не осталось ни единой ссылки на ученых и проповедников, был полностью выкорчеван саркастичный юмор. Юмор вообще оказался главной ошибкой Пека – разве может мессия быть шутом? Стоит один раз как следует насмешить читателя, и он уже ни за что не воспримет книгу всерьез.

Оригинальное вступление Барклай заменил своим. В ставшей сенсацией главе «Введение» он в деталях описал грехи своей молодости, свое моральное падение и духовное перерождение. Из оставшегося текста также был убран весь юмор. Веселая проза сделалась строгой и торжественной. От этого книга обрела вес. Наспех сколоченные конструкции сделались прочнее камня; незаконнорожденное дитя было признано – и гордым отцом Барклай назначил себя, не скупясь на пышные эпитеты. Он был автор книги, основатель школы мысли, благодетель всего человечества. Скромное подражательное название, придуманное Пеком, ушло в небытие. Теперь новое учение называлось коротко и драматично – философия излияния правды (кстати, по свидетельству Розетты Армистед, урожденной Бич, название это придумала она, а вовсе не Нобл Барклай).

Как опытный торговец успехом, Пек не мог не признать, что от внесенных изменений книга выиграла. Барклай не просто возвеличивал правду, он преподносил ее как пряное блюдо, щедро сдобренное пороком и пикантными откровениями, словно изюмом и миндалем. Никаких умалчиваний, никакого стыда. Классическим шрифтом черным по белому там излагались форменные непристойности, но если у вас поначалу и закрадывалось малейшее чувство стыда, к одиннадцатой странице «Введения» оно пропадало – вы проникались искренней симпатией к Ноблу Барклаю и уже винили своих родителей в том, что те утаили от вас многоцветие жизни.

Издательство, опубликовавшее книгу, не принадлежало к числу известных и уважаемых. Называлось оно «Ордманн и компания», зарегистрировано было в штате Мэриленд и находилось в совместной собственности Нобла Барклая (сорок процентов) и семьи Генри Ордманна (шестьдесят процентов). До «сухого закона» у Ордманна была ликеро-водочная компания. Будучи человеком твердых моральных убеждений, он отказался прибегать ко всяким уловкам типа «лекарственного вина с пепсином» (средство от расстройств желудка) или неферментированных виноградных напитков («не оставляйте надолго на открытом воздухе, иначе продукт забродит»). Его дочь Жанет убедила его взяться за издательский бизнес – легальный и прибыльный. Это произошло через месяц после того, как она послушала выступление Нобла Барклая в маленьком салоне в Филадельфии и за три дня до их тайного вступления в брак.

Все это Пек выяснил из статьи Бланкфорта. Тем же вечером он написал Барклаю письмо. Не самый умный шаг, но Пек, как и многие люди недюжинного интеллекта, был склонен слишком хорошо думать о людях. Он не мог поверить, что Барклай обманул его. Оправдание ему долго искать не пришлось – почта из санатория Пеку не приходила.

В своем письме Пек признал, что сделанные изменения улучшили книгу, похвалил Барклая за приложенные усилия и предложил поделить прибыль. Кроме того, он хотел, чтобы на обложке было и его имя. Все-таки он гордился своим творением, несмотря на вымаранные Барклаем неуместные шутки. Это был успех – именно то, к чему стремился подросший герой книг Элджера.

Прошло восемь беспокойных дней. На девятый Пек вынул из почтового ящика письмо в конверте с монограммой Нобла Барклая. Само письмо было утеряно, однако текст его Пек запомнил наизусть.