Кот-Скиталец

«Мы на пару с Железным КотомВесь земной шар вокруг обойдем!Если с выси прядает Багир,Если молнией блещет Багир —Прочь, бандит, берегись, рэкетир!Когти – крючья, клыки как кинжал,Я его в честь пантеры назвал!Гладкокож египтянин Багир,

Что каштан отливает Багир,Он всех кошек на свете кумир!И нюхнув ввечеру валерьяны,Им поет многозвучней органа.Без числа гладкокожих котят,Тело – плеть и глаза что смарагд,По дороге отцовой спешат:Как стрела поражает Багир,

В цель свою попадает Багир!Но в объятьях хозяйских Багир —Верный, нежный, смиренный Багир —Излучает дремоту и мир.Так, в обнимку с Железным Котом,Земной шарик насквозь мы пройдем!»

Явные рутенские реалии, подражание старой песенке про железного коня – трактор, приметы и повадки, имя – всё указывало на того… моего незабвенного…

– Хватит задавать мне серенады, – почти крикнула я. – Зовите его, коли он рядом. Багир!

И сразу же я очутилась в его теплых объятиях, он смеялся по-кошачьи, я плакала от счастья по-рутенски. Пантер Багир, ветреный и величавый! Он заматерел, я же почему-то ясно помнила только хрупкого котенка, чье сердце просвечивало сквозь голую кожу. Ошейник он носил богатый, со сплошным серебряным набором и весь в надписях инсанской каллиграфической вязью: то ли оберег, то ли награда.

– Разбойник ты, разбойник! Ты почему мне раньше не явился?

– А вам предписано было окунуться в совершенно чужой мир, так сказать, без поддержки и с головкой: чтобы плавать скорее научились, – произнес он хулиганским баритоном. – Я к тому же давно служу Владетелю паспортом ради его безопасности и благонадежности. Ибо он явное лицо то ли восточной, то ли кавказской национальности.

Шуточка также была рутенского пошиба. Я так рельефно представила себе Властителя моего Кота, верхом на альфарисе и с саблей за поясом, которого шерстит махровый рутенский мент, что меня аж передернуло.

– Ну будет, мужики. Коли Странник просит Странника, я на всё согласная, тем более что для меня великая честь хотя бы номинально принадлежать к вашему ордену. Давайте выкладывайте Госпоже Кхондов, что там у вас на душе накипело, – уважу. Заманить Серену сюда, что ли? Только не выйдет, у меня же вранье на лице как чернилами написано.

– Не нужно ничего такого. Своими силами справимся, – присвистнул БД. – На время подготовки к коронации брат закроет город для приезжих – ну, знаете, как в олимпиаду восьмидесятого года. На это уйдет много сил и народу. Знаете как: стоят кордоны, выпускают всех желающих, впускают одних приглашенных.

– Только он не смеет отказать ни во въезде, ни в выезде никому из моих нэсин с их манкаттами и альфарисами, и я нынче обладаю солидной свитой, – добавил Владетель. – И хорошо: для нашей цели будут нужны сладкоречивые уста и резвые ноги.

– У меня и того, и другого в избытке, – вмешался Багир. – С таким-то опытом временных переходов!

– А мне что делать? – снова спросила я.

– Не вмешиваться, ничем не возмущаться и благословить нас на добродеяние.

– Ага, иконами, – до меня начал доходить смысл их проделки. – Как родителю. Смотрите, как бы другие за такую проделку с незамужней девицей не благословили вас солевым зарядом в то место, где при еще одном раскладе могут завязнуть Артханговы клыки.

Багир выразительно подмигнул мне. Намек он понял лучше всех; когда он работал моим домашним котом, «Кавказская пленница» была одним из любимейших его фильмов. Сидел, значит, напротив в кресле и мотал на ус.

– Мы побережемся. А вы берегите глаза, они у вас серые, светлые, – внезапно заметил Даниль. – Здесь вы прячете их от солнца, а ведь вам придется смотреть ими на снег.

– Вы мать Серены, сердце Леса. С вашим словом у нас все удастся. И дайте нам слово для Серены – мы им не злоупотребим, – сказал Эрбис.

– Даю. Ссылайтесь. Только и вы помните обо мне, предсказатели моей судьбы, – ответила я.

И снова дни текут за днями. Холодно и весело. Я бегаю к фонтанчику с мыльницей в зубах и полотенцем наперевес – воду можно было бы принести в кувшине, налить в таз и даже нагреть, но на природе больше игры: легко и на Бэсика влагою брызнуть, и подручному манкатту усы намочить.