Кот в сапогах

Король. Да что это сегодня такое, в самом деле? Почему не слышу культурной застольной беседы? Мне кусок в горло не идет, когда дух не получает достаточной пищи. Придворный ученый! Вы что, сегодня туфлей суп хлебаете?

Леандр (жуя). Ваше величество изволят…

Король. Каково расстояние от земли до солнца?

Леандр. Два миллиона четыреста тысяч семьдесят одна верста.

Король. А длина орбиты, по которой вращаются планеты?

Леандр. Сто тысяч миллионов верст.

Король. Сто тысяч миллионов! Страсть как люблю слушать, когда называют большие числа! Миллионы, триллионы, — тут есть о чем подумать! Ведь это немало все-таки — тысяча миллионов.

Леандр. Дух человеческий возрастает вместе с числами.

Король. Послушай, а на сколько потянет вся вселенная чохом — вместе с неподвижными звездами, млечными путями, андромахами и прочим там хламом?

Леандр. А это даже и высказать невозможно.

Король. А ты выскажи, не то… (Замахивается на него скипетром.)

Леандр. Если мы миллион примем за единицу, то получится примерно десятижды по сто тысяч триллионов таких единиц, из которых каждая уже составляет миллион.

Король. Вы только подумайте, братцы, подумайте только! Кто бы мог поверить, что этот жалкий мир так велик! Но какая пища для духа!

Гансвурст. Ваше величество, а по мне, эта миска с рисом более величественна.

Король. Как так, дурак?

Гансвурст. Такие величественные величины даже и мыслить невозможно, потому что самое большое число на другом конце опять получается самым маленьким. Нужно мыслить только такие числа, которые возможны. Вот я дальше пяти считать не могу.

Король. А ведь по-своему тоже верно!.. Ученый, сколько всего чисел?

Леандр. Бесконечно много.

Король. А ну, скажи быстро самое большое число!

Леандр

. Самого большого числа нет, потому что к самому большому всегда можно еще что-то прибавить. Тут дух человеческий вообще не знает границ.

Король. Нет, что ни говорите, а чудная это все-таки штука — человеческий дух!

Гинц. Тебе тут, как видно, несладко быть шутом.

Гансвурст. Да, ничего нового не придумаешь — конкуренция душит.

Леандр. Шуту, ваше величество, этого не понять. Я вообще удивляюсь, как ваше величество еще может смеяться над его безвкусными шутками. Даже у немцев уже терпение лопнуло — а вы пригрели его в нашей Утопии, где к нашим услугам тысячи прекраснейших и остроумнейших развлечений. Его надо выгнать прямо-таки в три шеи, потому что он только компрометирует ваш вкус.

Король (швыряя скипетром ему в голову).Ученый умник! Ты что себе позволяешь? Шут нравится мне, мне, его королю, и если он мне по вкусу, как ты смеешь называть его безвкусным? Ты придворный ученый, а он шут, вы оба у меня на жалованье, и разница только в том, что он обедает за маленьким столиком с пришлым охотником. Шут болтает за столом чепуху, а ты ведешь за столом умную беседу; и то и другое помогает мне скоротать время и возбуждает аппетит — велика ли разница? А потом — приятно видеть шута, который глупее нас, у которого нет таких талантов; чувствуешь себя уверенней и возносишь за то хвалу небу. Уже по одному этому мне приятно быть в обществе дурака.

Поварвносит кролика и удаляется.

Кролик! Я не знаю… Другие господа, по-моему, не очень любят кроликов?

Все склоняют головы.

Ну, тогда я, с вашего позволения, займусь им один.

Принцесса. По-моему, король корчит гримасы, как будто у него начинается его обычный припадок.

Король (вставая, в ярости). Кролик подгорел! О небо! О горе! Что мешает мне незамедлительно отправить повара в Орк?

Принцесса. Отец мой…

Король. Кто сей чужак? Ужель он человек? Иль он ошибкою причислен к людям? Он слез не льет…

Во время этой речи короля все поднимаются со своих мест с участливыми лицами. Гансвурстсуетится, бегая между гостями. Гинцостается на месте, слушает и украдкой ест.

Долгая, долгая добрая ночь! Утро уже не озарит ее!

Принцесса. Пусть кто-нибудь сбегает за усмирителем!

Король. И пусть слова «Повар Филипп!» будут ликующим воплем ада, когда неблагодарный начнет корчиться в пламени!

Принцесса. Да где же музыкант?

Король. Быть или не быть?

Входит усмирительс глокеншпилем.

Но что со мной? (Плачет.)Ах! Со мной опять был припадок. Прочь этого кролика с глаз моих! (В полном отчаянии роняет голову на стол и безудержно рыдает.)

Один из придворных. Как тяжело страдает его величество.