Коварный брамин из Ассама. Гибель империи. Реванш Янеса

– Да, Сандокан, сам того не ведая, создал нам проблему. Придется дождаться его прославленных воинов и только потом всем вместе уходить в горы.

– Ты прав, друг, – грустно сказал Янес. – А без Сандокана и его людей мы бессильны. Однако я не теряю надежды, напротив. Пока враг далеко, пойдем-ка осмотрим наши позиции. Сосредоточимся на защите того бастиона, что ближе всего к древней мечети и ко входу в клоаки.

Два горца, стоявшие у края эскарпа[56], держали под уздцы двух мохнатых могольских коней, оседланных на арабский манер. Убедившись, что войско Синдхии остановилось и начало разбивать лагерь, Янес и Тремаль-Наик запрыгнули в седло и галопом пронеслись по городу, раздавая последние указания. Горцы, несмотря ни на что, были полны решимости сражаться до последнего.

Наконец они подъехали к бастиону у старой мечети. Его защищали три сотни горцев под командованием сына Кампура и с полдюжины малокалиберных пушек. Тут же обнаружились и крысолов с раджпутом. Последний без устали клял на чем свет стоит своих предателей-однополчан.

Солнце село. На опустевший город и его окрестности опустилась тьма. Вдалеке, в лагере Синдхии, зажглись первые костры, и с каждой минутой их становилось все больше. Парии явно не жалели дров. Такие люди способны спалить целый лес, чтобы запечь шакала или обезьяну. К небу потянулись искристые алые языки. Вскоре под городом образовался настоящий огненный полумесяц.

Португалец, Тремаль-Наик и сын Кампура втроем ужинали жареным павлином.

– Карамба! – кипятился Янес. – Кажется, нас планируют окружить. Помяните мое слово, завтра они окажутся и с другой стороны города. Предстоит бессонная ночь.

– Ну, нам не привыкать, – пожал плечами Тремаль-Наик. – Помнишь, сколько таких ночей бывало у нас, когда мы сражались на «Повелителе морей» против моего зятя?

– Еще б мне не помнить! Морленд – замечательный моряк, даже Сандокану пришлось тогда несладко. Кстати, давненько я ничего не слышал о твоей дочери и ее муже.

– Последнее известие от Дармы я получил из Акапулько. Она сообщала, что вместе с супругом готовится переплыть Тихий океан на его великолепном корабле.

– Знаешь, я не раз задавался вопросом, почему Морленд после женитьбы на Дарме не вернулся в Индию.

– Из предосторожности. В нашей стране перебили еще далеко не всех тугов, а тебе известно, какие они мстительные и ловкие. Впрочем, боится он не за себя, а за мою дочь. Я сам настоятельно советовал ему держаться подальше от индийских берегов. Но Дарма обещала мне, что когда-нибудь мы свидимся.

– Да-а, будь Морленд со своими моряками здесь, это бы нам сильно помогло. – Португалец вздохнул. – А сейчас они небось в Японии, или в Китае, или еще в каких-нибудь экзотических местах. Даже позови мы их, опоздают.

Он присел на лафет небольшой пушки и принялся смотреть на бесчисленные костры осаждающих, яростно жуя окурок. Тремаль-Наик опустился рядом на заросший травой склон насыпи и неторопливо раскурил трубку.

Перекликались часовые на бастионах, давая врагам понять, что не дремлют. Артиллеристы неотлучно находились у своих орудий, готовые в любой миг обрушить на неприятеля огненный ураган. Ночная атака, которой опасался Янес, так и не началась. Возможно, солдаты Синдхии устали от долгого перехода, а может быть, побаивались пушечных снарядов. Все было спокойно, но под покровом ночи враги действительно окружили город.

На рассвете, поняв, что Синдхия не идет на штурм, Янес с Тремаль-Наиком вновь сели на коней и поскакали в бунгало. Оно опустело. Дверь охранял одинокий старый горец в белоснежном плаще из шерсти тибетских коз.

– Собираешься сжечь свой дом? – спросил у португальца Тремаль-Наик. – Не спеши, столицу еще не взяли.

– Хочу припрятать наши с Сурамой богатства. Там миллионы рупий. Следуй за мной.

Они поднялись на второй этаж. Янес отпер обитую железом дверь, за которой оказалась крохотная каморка. У стены стояли в ряд пять огромных несгораемых сейфов.

– Лучше позаботиться о них заранее, – сказал Янес. – Война ведется прежде всего деньгами. Синдхия нам это наглядно показал.

Подойдя к стене, португалец нажал на какую-то пружину. Часть досок деревянного пола протяжно заскрипела и сдвинулась, и сейфы с грохотом рухнули вниз, подняв облако пыли пополам с мелким песком.

– Теперь сокровища короны в безопасности. Даже если весь город сгорит, они не пострадают.

– А что там внизу? – полюбопытствовал Тремаль-Наик.

– Песчаный колодец. Сейфы теперь покоятся под толстым слоем песка. Никто их тут не найдет. Если Синдхия возьмет город, золота ему не видать как своих ушей.

Он протянул было руку к пружине, и тут грянула пушка.

– Это сигнал. Похоже, враг зашевелился.

Португалец сломал пружину прикладом карабина, обитым сталью, и торопливо покинул комнату.

Они сели на коней и галопом поскакали к воротам Агры, над бастионом которых еще не рассеялся дым от пушечного выстрела. Там стоял сын Кампура, командовавший двумя сотнями горцев.

– Сахиб, – почтительно обратился юноша к Янесу, когда тот с Тремаль-Наиком поднялся на башню, – Синдхия выслал к нам парламентера.

– Какого еще парламентера?

– Брамина.