Коварный искуситель

– Ничего, – поспешил вместо сэра Алекса ответить Лахлан, но голос его при этом дрогнул, что укрепило Беллу в подозрениях: похоже, они и впрямь чего-то недоговаривают.

Сэр Алекс устремил на Лахлана пристальный взгляд.

– Вроде бы несколько недель назад ее куда-то увезли.

Бойд выругался, а Лахлан помрачнел. Взгляд Беллы метался между ними.

– Что такое? Что вы скрываете?

Мужчины переглянулись. Бойд пожал плечами – было ли это неким знаком, подкреплявшим ее догадку? – а Лахлан объяснил:

– Был запланирован еще один побег, кроме вашего.

Она судорожно вздохнула:

– Вы надеялись спасти еще и Мэри?

Так вот почему он согласился ехать сюда? А она-то решила, будто он хочет ей помочь.

– Не мы, другие люди короля. Но, похоже, они опоздали.

Бедняжка Мэри! Сердце Беллы изнемогало от жалости к девушке, которая повторила ее судьбу. Печально было думать, что ее друзья до сих пор томятся в неволе, тогда как она наслаждается свободой… неужели всего-навсего один день?

– Но они, разумеется, не отступят?

– Никогда! – ответил Лахлан.

Это было сказано с такой уверенностью, что Белла странным образом приободрилась.

В этот момент со стороны замка послышался громкий скрежет, и обернувшись, они увидели, как поднимают подвесной мост. С их наблюдательного пункта, почти что с высоты птичьего полета, открывался отличный вид на главные ворота и внутренний дворик, где, невзирая на ранний час, было полно народу. Из конюшен выводили лошадей, туда-сюда сновали солдаты, причем в значительном количестве.

– Должно быть, кто-то собирается уезжать, – заметил сэр Алекс.

Охваченная мгновенной паникой, Белла набросилась на Лахлана:

– Что, если там моя дочь?

Он остановил ее взглядом и нарочито спокойно сказал:

– Нет причин так думать. Мало ли кто там уезжает.

Белла стиснула кулаки. Ей не нравилось, что с ней обращаются так, будто она слабоумная или фигурка из тончайшего фарфора, которая в любую минуту может разлететься вдребезги. Успокаивают. Опекают. Разве он не понимает, насколько это для нее важно? Что только об этом она и думала все два года заточения? Она не может полагаться на случай, раз уж подобралась так близко.

– Но что, если она там? – упрямо повторила Белла. – Мы должны это узнать!

Лахлан сердито сверкнул глазами:

– Мы ничего узнавать не будем: вы останетесь здесь, – а вот я пойду.

Она вытаращила глаза:

– Вы отправитесь в замок прямо сейчас?

Он ответил ей пристальным взглядом:

– А как еще передать известие вашей дочери? В суматохе это сделать проще, да и убраться отсюда сможем поскорее.

Последние слова он буквально прошипел.

Белла прикусила губу, внезапно испытав неловкость: сама мысль, что он отправится прямо в логово врага, ей не нравилась. Опять из-за нее Лахлану приходится рисковать!

«Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось». Почему-то это открытие не стало для нее потрясением, хотя должно было бы. Она больше не сердилась на него и не обвиняла, а в отсутствие этих сдерживающих факторов ей все труднее было делать вид, что он ей безразличен.

– Но там же стража… – заметила Белла.

Но Лахлан уже отдавал указания Бойду и Сетону, попутно избавляясь от арсенала, который таскал на себе: отстегнул обе перевязи для мечей, которые носил за спиной, снял лук и топорик с короткой рукоятью, что был у него на поясе, оставив себе только пику.

Прикусив язык, Белла обратила взор на величественный замок.

Материнский инстинкт, который заставлял ее сделать все ради безопасности дочери, вступил в ее душе в схватку с неким другим желанием. Она не могла дать ему точное определение: просто знала, что не хочет, чтобы он уходил, чтобы рисковал, – а то, что пробраться в замок, – затея исключительно рискованная, сомнений не было.

Похоже, Лахлан почувствовал ее смятение.

– Доверьтесь мне, Белла! Я знаю, что делаю. Вы написали письмо?

Он говорил таким повелительным тоном, что Белла против собственной воли кивнула, словно была одним из его подчиненных.

Господи, да разве могла она забыть? Это письмо она писала и переписывала почти весь вчерашний день, пока они дожидались наступления темноты, но до сих пор не была уверена, что написала то, что нужно. Главное – в нем не было ни слова о побеге. Лахлан не хотел рисковать – вдруг письмо попадет в чужие руки? Благополучие Беллы и ее дочери зависело от того, чтобы никто не узнал, что она не в монастыре.

Белла достала короткое письмецо из кожаной сумки на поясе – мужская одежда оказалась на удивление удобной и продуманной – и отдала Лахлану. Как и она, он вроде бы хотел что-то сказать, да только не знал что. Еще прежде, чем поняла, что делает, она шагнула к нему, инстинктивно потянулась, но увы… он отвернулся как отрезал.

«Доверьтесь мне». Его слова продолжали звучать в голове, пока она смотрела, как Лахлан спускается по склону холма и исчезает среди деревьев.

Однажды она уже доверилась ему. И он заставил ее уехать без Джоан. Как и раньше, ей почему-то ужасно хотелось ему верить. Тогда это оказалось ошибкой. Что в этом человеке внушает ей доверие, хотя разум твердит, что верить ему нельзя?