Коварный искуситель

Она вздернула подбородок. И если он слегка дрожал, то Лахлан сказал себе, что это всего лишь отсветы мерцающего пламени. Тем не менее совесть тяжким грузом давила ему на грудь, да еще нелепое желание сжать ее в объятиях и заверить, что все сказанное им не всерьез.

Но вот беда: он сказал это всерьез, видит Бог! Может, следовало выразиться не так прямолинейно, но ведь это правда! Он ее хотел, но не собирался менять свои решения ради женщины, хватит.

– У меня есть бальзам. – Белла подошла к Лахлану. – Чтобы залечить ваши раны.

Лахлан не привык, чтобы кто-то о нем заботился, и был немало удивлен и смущен.

Черт, он перед ней чувствует себя каким-то маменькиным сынком. К черту!

– Все в порядке, – махнул он рукой, отсылая Беллу прочь.

Она удивленно взглянула на него cверху вниз, обиженно поджав губы. Что это с ним? Раздражение, гнев или, быть может, смущение?

– Клянусь крестом Иисусовым, Лахлан! Вас не унизит, если кто-то хоть раз о вас позаботится!

Он вскинул бровь. Крест Иисусов? Она была рядом с ним достаточное время, чтобы научиться чему-то более полезному. Но прежде чем он успел возмутиться, Белла поставила рядом с ним какие-то плошки, которые принесла с собой, и решительно подбоченилась. Мужские брюки слишком явно подчеркивали округлость и женственность ее бедер, чтобы он обращал внимание на что-то другое.

– И даже если мне придется просить Робби, чтобы придержал вас, я это сделаю. – Она критически осмотрела верзилу Бойда. – Думаю, он вполне справится с этой задачей.

– Даже не сомневайтесь, миледи, – подмигнул ей Бойд.

Подлец! Лахлану не нужно было смотреть на Бойда, чтобы понять, что парень от души потешается. Очень немногие осмелились бы заявлять такое, но Бойд как раз был из них, поэтому Лахлан и не обратил внимания на шутку, а напротив, отложив замок, с улыбкой сказал:

– Как вам будет угодно, миледи.

Белла пробормотала что-то себе под нос и, повернув его голову ближе к свету костра, внимательно осмотрела рану на виске. Прикосновение ее пальцев было таким осторожным и нежным, что по его телу пошли мурашки и он непроизвольно дернулся.

Белла терпеливо опять повернула его к свету и, потянув носом воздух, заметила:

– Вы помылись.

Лахлан услышал смешок и послал Бойду косой взгляд, но тот склонил темноволосую голову и сделал вид, что сосредоточен исключительно на своем занятии.

– Не люблю ходить грязным, – излишне резко – наверное, из-за Бойда – ответил Лахлан.

– Я помню, – тихо, так, чтобы не слышал Бойд, заметила Белла. – Обратила внимание на это почти сразу. Для разбойника от вас слишком хорошо пахло.

Белла успела помыться: Лахлан уловил исходивший от нее слабый аромат мыла, – и тело его немедленно отреагировало. Если бы тут же у костра не сидел Бойд, у него возник бы соблазн усадить ее к себе на колени и продолжить то, к чему они едва приступили пару ночей назад.

– Вот и хорошо, – добавила Белла, осторожно перебирая волосы у него на виске. – Рана почти чистая.

Она нагнулась, чтобы взять кусок льняной ткани и глиняный горшочек, и он едва сдержал стон. Это чертово мужское одеяние, которое было ей велико, разило наповал. Когда она склонилась над ним, ворот рубахи раскрылся, и он увидел идеальной формы упругую грудь с темным соском.

Лахлан не мог ничего с собой поделать. При виде твердого торчащего соска рот его наполнился слюной. Как же ему хотелось взять его в рот!

Люди Комина не дали ему возможности осуществить желание, и сейчас он о нем вспомнил. Ему захотелось раздеть ее донага, сжать ладонями кремовую плоть, поднести к губам и целовать соски до тех пор, пока не сделаются красными, как ягоды, напряженно пульсируя под его языком.

Лахлан заерзал, почувствовав, как тесно стало его плоти в брюках. Белла склонилась над ним в опасной близости, и он едва не лишился рассудка от ее нежных прикосновений. Пальцы ее легонько, кругообразными движениями втирали в рану мазь, но боль от этого только усилилась.

Наконец, когда Лахлан уже решил, что больше ни минуты не сможет выносить эту близость, эти прикосновения, этот теплый свежий аромат ее тела, она обмотала его голову чистой льняной тканью и отошла.

Он не вздохнул с облегчением, но ее раскрасневшиеся щеки дали знать, что страдал не только он.

– Больше нигде не болит? – поинтересовалась Белла.

– Нет…

– У него колотая рана на плече и жуткие синяки по всему животу, – охотно сообщил Бойд и тут же удостоился убийственного взгляда.

Лахлан и вправду был готов его убить. Чертов негодяй отлично знал, какие мучения испытывает его боевой товарищ.

Белла поджала губы, и трудно было сказать, какие чувства она испытывает.

– Позволите?

Лахлан поднял рубаху, и ее взгляду открылись многочисленные синие, черные и красные кровоподтеки, которые сливались в одно большое зловещее пятно на правой половине его тела.

Белла ахнула, но затем гневно воскликнула:

– Почему вы ничего не сказали? Похоже, у вас сломано несколько ребер. Надо бы перевязать!

Он передернул плечами, стараясь не морщиться от боли. Да, похоже, она права: действительно ребра сломаны.

– Не было времени.