Ковен отверженных

Накрываю одной дрожащей рукой другую и провожу трясущимся от боли пальцем по рунам, призывая ребят. Парни в замешательстве наблюдают за мной, но я не в состоянии что-либо объяснить. Единственное, что я могу, – держать глаза открытыми и сосредоточиться на том, чтобы призвать своих Избранных. Они придут. И я надеюсь, что смогу продержаться до их появления.

Я снова закрываю глаза от боли и стискиваю зубы, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу.

– Нужно было отвезти ее к нашим отцам! Они хотя бы поняли, что делать, черт возьми! Что, черт возьми, мы сами сможем сделать?

– Бэкет, заткнись! Из того, что мы знаем, это с ней они сотворили. Не зря же она не хотела возвращаться!

– Да пошел ты, Нэш! Засунь свои гребаные обвинения себе в задницу!

Машина останавливается. Кто-то подхватывает меня на руки. Вскоре моей спины касается что-то прохладное, и я понимаю, что меня положили на кровать.

– Вы оба, хватит! Бэкет, сейчас она здесь, так что займись чем-нибудь более полезным, чем нытье. Пока мы не узнаем, что за хрень с ней происходит, ты, Нэш, оставь свои претензии к старейшинам при себе. Каллан, позвони Айдину, может, он знает, в чем дело, – прокатывается по комнате голос Эноха, и все замолкают, повинуясь его приказам.

Кровать рядом со мной прогибается, кто-то – кажется, Энох – проводит рукой по моему лбу и щеке. Пытаюсь отвернуться, но не могу пошевелиться. Не могу говорить. Мой осипший от криков голос окончательно оставил меня. Единственное, что я могу, – это всхлипывать и надеяться, что скоро все это закончится – так или иначе.

* * *

– Что за хрень здесь происходит? Отойди от нее!

Глубокий баритон Нокса прорывается сквозь тишину, разбивая ее, как стекло, и вырывая меня из тьмы, в которой я то и дело утопаю. Сердцебиение учащается, когда я понимаю, что он рядом, и я пытаюсь пересилить боль и вялость, чтобы дотянуться до него.

– Какого черта вы тут делаете? – одновременно кричат несколько голосов, и я слышу какое-то движение в комнате.

– Кому сказал, отвали от нее!

Сидевшее рядом со мной тело сдергивают. Судя по крикам и колебаниям воздуха, происходит потасовка. Матрас снова прогибается, меня обхватывают большие сильные руки и окутывает запах, который я узнала бы где угодно.

Нокс.

– Киллерша, что происходит?

Голос ласкает мое лицо, и я слышу в нем тревогу.

– Что случилось? – спрашивает Райкер. Он наклоняется ко мне и накрывает руками голову и шею.

Райкер пытается влить в меня Целительную магию, и его ладони нагреваются. Его магия обжигает, словно раскаленная лава. Моя спина выгибается в агонии, а рот раскрывается в немом крике.

– Твою мать, не делай этого, – ей больно! Думаешь, мы не пробовали?! – кричит Нэш на Райкера, и он тут же отдергивает руки.

– Черт, Пищалочка, прости! Что за чертовщина происходит?

– Она не может говорить. Минут двадцать назад она кричала от боли, но сейчас, думаю, сорвала голос. Мы не знаем, что произошло. В одно мгновение она ругалась на нас, в следующее – из нее вырвалась магия, и с тех пор она в таком состоянии, – говорит Энох.

– Она проходит через Пробуждение, – сообщает Айдин из какого-то другого места в комнате.

– Что вы двое здесь делаете? – рычит Бастьен.

– Мы позвали его на помощь. А вот вы так и не объяснили, какого черта тут забыли, – раздается голос Каллана из угла.

– Она позвала нас! – парирует Вален.

– Членами и магией померяетесь позже. Когда это началось? – спрашивает Эврин.

Из меня вырывается еще один магический импульс, и все сказанное растворяется в шуме. Райкер проводит пальцами по моим волосам, и каждый раз, когда его рука касается кожи моей головы, боль на мизерную малость, но отступает. Каждое его движение приносит мне миллисекунду освобождения от непрерывной агонии. Я пробую поднять руку, но мне удается преодолеть всего пару сантиметров, прежде чем она безвольно падает.

– Что такое, Боксерша?

Бастьен берет мою ладонь в свою, прикасается к ней своими полными губами и сплетает наши пальцы. Эта близость развеивает последние мои сомнения: с каждым прикосновением Избранных мне становится легче.

– Винна, ты меня слышишь? Я понимаю, что тебе больно, но это ненадолго. Все будет хорошо. У тебя началось Пробуждение.

Слова Эврина разносятся по комнате и окружают меня, смешиваясь с болью и в итоге в ней растворяясь. Я пытаюсь ухватиться за их смысл, но единственное, за что я сейчас способна держаться, – это за желание быть рядом со своими Избранными.

– Разве она не слишком молода для Пробуждения? Оно ведь должно наступить как минимум через несколько лет, – спрашивает Нэш.

– Да, эмм, в случае Винны часто все бывает не как обычно, – неловко отвечает Айдин.