Ковен отверженных

Я не слушаю его. Я делаю все возможное, чтобы скрыть, что сказанное матерью Бэкета достигло своей цели. Ее слова продолжают вертеться в голове. Что она имела в виду, когда сказала, что Лахлана лишили звания? Он больше не паладин? Какого черта они это сделали? Как только я уберусь подальше отсюда, нужно будет позвонить ребятам. Мне нужно выяснить, о чем, черт подери, говорила эта стерва.

С тех пор как старейшины забрали меня из дома Лахлана, я изо всех сил старалась не думать ни о нем, ни об остальных членах ковена. Мне казалось, что нет никакого смысла ковырять эту рану и пытаться понять причины: это совершенно точно не поможет ничего исцелить. Что до Лахлана, он не производил впечатления человека, который станет хандрить или прятаться. Поэтому, если он реально исчез, – это тревожный знак. Ребята должны были сказать мне об этом. Но, может, и нет. Учитывая мои интенсивные тренировки и их переезд в наш новый дом, новости о Лахлане спокойно могли отойти на второй план. К тому же нам всем по-прежнему странно разговаривать о Лахлане и остальных, мы стараемся любой ценой избегать этой темы.

Остаток ужина проходит без происшествий. На вид и на вкус десерт был похож на обычный чизкейк, иначе бы я с гораздо большим нетерпением ждала, пока Энох и компания наконец-то со всеми распрощаются и мы свалим отсюда к чертовой матери. Я умирала от голода. Не считая десерта, я съела всего пару кусочков из девяти тысяч блюд, поданных сегодня к столу. Интересно, согласятся ли эти засранцы остановиться где-нибудь по пути, чтобы я смогла заполнить дыру в своем желудке, или же лучше позвонить кому-нибудь из ребят и попросить привезти чего-нибудь съестного?

Старейшина Клири останавливается рядом со мной, и я стараюсь не подавать виду, что меня напрягает его близость.

– Благодаря тебе вечер стал гораздо более оживленным, – говорит он, и его глаза сверкают весельем. – Обычно наши воскресные посиделки проходят в узком кругу, но всем не терпелось с тобой познакомиться, поэтому мы не удержались и на твой первый официальный ужин решили собраться вместе. На следующей неделе будет не так бурно.

Я фыркаю. Из людей, которым не терпелось со мной познакомиться, мне представили лишь малую часть. И это так называемая верхушка кастеров? С манерами у них так себе, и я буду рада, если больше мне не придется ни с кем из них пересекаться.

Словно прочитав мои мысли, старейшина Клири тихо усмехается.

– Ты к ним привыкнешь. Энох и остальные расскажут тебе, как лучше реагировать в следующий раз.

Я открываю рот, чтобы возразить, как вдруг его слова и то, каким тоном они были сказаны, заставляют меня кое-что осознать. Я поворачиваюсь и смотрю в хитрые кобальтово-голубые глаза.

– Вы собираетесь отклонить Право Связи, так ведь? – С моих губ слетает глухой смешок. – Да, я должна была догадаться. Но ребята были так уверены, что и вы, и другие старейшины будете справедливы и беспристрастны. – С вызовом делаю шаг к нему и продолжаю: – Позвольте кое-что прояснить и не стесняйтесь передать это остальным. Вы не вправе мною распоряжаться. Ничто из того, что вы сделаете или скажете, не заставит меня выбрать вашего сына или его ковен. Того, чего вы так хотите и к чему пытаетесь меня принудить, никогда не случится.

Улыбка Клири едва заметно никнет, и он понижает голос, чтобы его не услышал никто, кроме меня.

– Ну же, Страж. Ты, как никто другой, должна знать, что иногда невозможное более чем возможно. Одно твое существование доказывает, что никогда не стоит говорить никогда.

Мое лицо бледнеет, и каждая мышца в теле напрягается от страха. Откуда он знает, кто я? Вообще-то я догадывалась, что кличка «Малышка Страж» может дойти до ушей старейшин, но не думала, что они разгадают ее значение.

Отбрасываю панику и бурлящие во мне вопросы и снова натягиваю маску безразличия.

– Я бы настоятельно рекомендовала не угрожать мне. Для всех, кто пробовал, это не заканчивалось ничем хорошим.

Старейшина Клири цокает.

– Тише, тише, Винна. Думаю, ты неправильно меня поняла. Я всего лишь стремлюсь к взаимопониманию. В конце концов, я твой опекун: я просто хочу сделать так, как будет лучше для тебя.

Мы холодно смотрим друг на друга, и по моим рукам пробегает вспышка пурпурной магии. Чем дольше длится эта молчаливая битва, тем больше темнеет, становясь фиолетовым, цвет моей магии, которую я даже не пытаюсь сдерживать.

– Что здесь происходит? – спрашивает Айла.

Услышав голос партнерши, старейшина Клири отводит от меня свой пристальный взгляд. Его глаза смягчаются, и он улыбается, когда Айла прижимается к его плечу. Воспользовавшись тем, что они сосредоточились друг на друге, я делаю несколько глубоких вдохов. Мне нужно успокоиться и не дать этому перерасти в нечто большее.

– Мы просто разговаривали, дорогая. Не о чем беспокоиться, – заверяет Клири свою партнершу, и они оба в ожидании смотрят на меня.

Я уклончиво пожимаю плечами.

– Разговоры, угрозы – для некоторых, видимо, все одно.

Протягиваю матери Эноха руку, и она машинально пожимает ее.