Ковен отверженных

– Было приятно с вами познакомиться. Я не намерена сюда возвращаться. Так же, как не намерена становиться партнером вашего сына. Впрочем, вы тут ни при чем. Вы были очень добры ко мне, и мне не хватит слов, чтобы передать, как сильно я это ценю. – Сжимаю ее ладонь и ухожу, оставляя обоих с выражением шока на лицах.

Прохладный ночной воздух ласкает мое лицо, стоит мне только ступить на улицу. Не успеваю пройти и полутора метров, как меня окликает Энох. Его парни бросаются следом. Как же я устала и от них, и от этого жуткого ужина, и от всей ситуации в целом… Когда Энох подбегает и накрывает ладонью мое плечо, желая остановить, я резко оборачиваюсь и отпихиваю его в сторону.

– Как давно, черт возьми, ты знаешь о том, кто я?! – кричу я.

– О чем ты? Что случилось?

– Не смей врать мне, Энох. Быть не может, чтобы твой отец знал, а ты – нет. Кто еще знает? Другие старейшины? Вы, ребята? – Я смотрю на членов ковена. – Вы реально думали угрозами заставить меня образовать с вами связь?

Энох снова делает шаг вперед, но я угрожающим взглядом даю ему понять, чтобы он не смел приближаться.

– Кто тебе угрожал? О чем, черт подери, ты говоришь? – кричит на меня Нэш, выступая вперед.

– Я никогда вас не выберу. Вы никогда не получите мою магию. Так что держитесь от меня подальше, все вы!

Из моей груди вырывается фиолетовая вспышка. Она проходит сквозь Эноха и остальных, прежде чем раствориться в ночи. Этот импульс заглушает мой гнев, но и забирает последние остатки сил. Колени подкашиваются, отказываясь меня держать. Энох подскакивает и успевает поймать меня прежде, чем я рухну на землю. Он прижимает меня к себе, и в этих объятиях я начинаю дрожать и трястись.

Какого черта сейчас произошло?

Я стучу зубами так сильно, что не могу сказать ни слова, и мне кажется, будто мою голову завернули в тысячу слоев ваты, заглушив все внешние звуки. Парни кричат, но у меня получается разобрать лишь отдельные фрагменты. Энох подхватывает меня на руки, и моя голова безвольно прижимается к его груди. Он шагает в сторону дома, и я собираюсь с силами, чтобы попытаться вырваться. Мне плевать, если я умру прямо здесь, на этом постриженном газоне – а учитывая мое самочувствие, это вполне возможно, – но я не вернусь в его дом. Энох, по всей видимости, это понимает, потому что перестает шагать. Крики вокруг становятся громче, но у меня все равно не получается на них сосредоточиться. Я пытаюсь не отключиться, потому что знаю: если это произойдет, они отнесут меня внутрь, а этого я допустить не могу.

Моя дрожь перерастает в конвульсии, и, судя по полному ужаса лицу Эноха, со мной происходит что-то крайне серьезное. Я часто и отрывисто дышу, изо всех сил стараясь сказать хоть что-то, но мой рот отказывается слушаться.

Может, меня отравили?

В затуманенном сознании проносятся мысли о Талоне и ядовитой для него слюне оборотней. Я пытаюсь вспомнить, в какой момент мне могли что-то подмешать. Единственное, что я нормально поела, – это десерт. Чертов чизкейк и чертов старейшина Клири, наверняка подсунувший туда что-то. Я уверена, что это сделал он. Где-то рядом захлопываются дверцы, и я понимаю, что меня посадили на заднее сиденье. Чувствую, как начинает двигаться машина. Нэш наклоняется ко мне и накрывает ладонями мою голову и грудь. Его руки нагреваются в попытке исцелить меня, а мне кажется, что к моей коже прижали клеймо. Не в силах сдержаться, я издаю полный боли крик, раздирающий горло. Нэш тут же отдергивает руки, но боль не исчезает. Она заполняет меня, захлестывает, у меня не получается вынырнуть на поверхность и вдохнуть, и в этот самый момент я понимаю: что бы это ни было, кажется, это меня убьет.

Глава 24

Все болит. Не знаю, хорошо это или плохо. Болит – значит, я еще жива, но мне становится все труднее удерживать себя от мысли, что лучше бы уж все закончилось. Боль невыносима. Порой мне кажется, что меня сжигают заживо, порой – что с меня сдирают кожу. Получать руны было больно, но вот это – чем бы оно ни было – гораздо, гораздо хуже.

Человек, который держит меня, убирает с моего лица волосы и что-то говорит мне на ухо. Его дыхание ощущается так, словно в мою шею впиваются иголки, а слова растворяются в боли, пронзающей каждый сантиметр моего тела.

У меня не получается сдерживать крики. От криков и стонов саднит горло и садится голос. Мое тело не может решить, что ему нужно, чтобы избавиться от этой боли, – свернуться в комок или выгнуться дугой, и меня бросает из одного положения в другое.

Кожу обдает прохладный воздух, и я чувствую, что теперь рядом со мной кто-то другой. В надежде, что я увижу кого-то из своих ребят, заставляю глаза открыться, но вместо ребят обнаруживаю Бэкета. Он что-то кричит остальным, и машина резко останавливается. Энох, Нэш и Каллан смотрят на меня и спрашивают, в порядке ли я, но до того, чтобы быть в порядке, мне крайне далеко.