Ковен отверженных

– Его понизили ввиду поведения, не соответствующего принципам паладинов. А когда старейшины не дали согласия на повторное рассмотрение дела Вона, он и вовсе подал в отставку. Сам.

Я сдерживаю смешок, когда Аделаида говорит про принципы паладинов. До сих пор от большинства паладинов, с которыми я встречалась, несло сексизмом и диким желанием всех контролировать. Поведение Лахлана этому вполне соответствует.

– Почему вы не замужем? – выпаливаю я, поскольку, по всей видимости, каждая мысль, приходящая мне в голову, просто обязана быть озвученной. – То есть, если вы скажете, что это не мое дело, я покорно заткнусь; просто я думала, что женщины-кастеры редки, драгоценны и все такое, – хотя, если честно, я сомневаюсь, что кто-то реально так считает. По крайней мере, до сих пор я пока не наблюдала, чтобы кастеры почитали женщин. Или здесь почитать значит контролировать? Может, существует какой-то языковой барьер, о котором я не знаю А «драгоценный» в переводе на кастеровский это просто «товар»? – Смотрю на ошеломленные лица сестер и понимаю, что снова несу бред. – В общем, как вам удалось выпутаться из всей этой поощряющей к связыванию истории?

Сестрички усмехаются, и их прежде озабоченные лица разглаживаются с этим звенящим весельем.

– Мы нули, Винна, – говорит Лила, будто я должна знать, что это значит. Заметив мое недоумение, она продолжает: – У нас почти нет магии. А когда нет магии, нет и интереса к связыванию или созданию с нами ковена.

Мои брови кривятся, а рот чуть приоткрывается от возмущения, которое я испытываю после ее слов.

– Но вы же такие крутые! – восклицаю я. Они мило мне улыбаются, а Аделаида просто пожимает плечами. – Как отсутствие или наличие магических способностей может перекрыть ваше очарование?

На этот раз плечами молча пожимает Лила.

– Ну и пошли тогда кастеры лесом, – говорю я. – Найдем вам, дамы, чудесных презентабельных мужчин человеческой породы.

Решительно спрыгиваю со стула, словно прямо сейчас готова сорваться на поиски любви для сестричек, но их сдавленные смешки заставляют меня остановиться, и я задумываюсь о том, что мой план, возможно, привлекает их не так сильно, как меня.

На кухне появляется Бастьен, смотрит на смеющихся сестричек и подходит ко мне, словно он – подкрепление для меня, что бы здесь ни происходило.

– И что же так сильно развеселило наших девушек? – спрашивает он, прижимаясь губами к моему виску.

Следом за ним в кухню вваливаются Нокс, Райкер, Сабин и Вален, а замыкают шествие Эврин и Айдин. Это синхронное появление заставляет меня задуматься о том, что они все делают вместе. Мы расстались несколько минут назад, чтобы переодеться перед завтраком. Но из-за их внезапного дружного появления мне начинает казаться, будто я пропустила какое-то незапланированное собрание.

Смех сестер стихает, и это вырывает меня из полных подозрения мыслей.

– Нам нравится наша жизнь, Винна. Мы счастливы тем, что у нас есть, и никакой мужчина, будь он простым человеком или же кем-то еще, не смог бы сделать ее лучше, – с теплой улыбкой говорит Лила.

– Секс! – восклицаю я. – Секс многое может сделать лучше.

Айдин выплевывает воду, которую только что набрал в рот, и заходится в безудержном кашле. Эврин пару раз с силой хлопает его по спине, и я чувствую, как дрожит от смеха грудь Бастьена. Я вдруг понимаю, что, быть может, сестрички не особо настроены обсуждать свою сексуальную жизнь или ее отсутствие в присутствии всех этих мужчин, но, если говорить начистоту, я все сказала по факту.

Не то чтобы я была экспертом, потому что мой первый раз случился буквально прошлой ночью и закончился тем, что двое из троих участников после этого корчились от боли, но я стараюсь не акцентировать на этом свое внимание.

Айдин справляется с кашлем, и сестрички начинают суетиться, подготавливая все необходимое для завтрака. Мое заявление остается висеть в воздухе, как будто мы и вовсе ни о чем не говорили.

Я поворачиваюсь к Сабину.

– Кастеры утверждают, что дорожат и ценят женщин, но как можно в это верить, если ими торгуют, словно призовыми акциями, когда они могущественны, и отвергают их, как нечто незначительное, в обратном случае?

Сабин открывает рот, чтобы что-то сказать, но по выражению его лица я понимаю, что он намерен защищать принципы, в соответствии с которыми его воспитали. Делаю все возможное, чтобы не закатить глаза и попытаться его выслушать. Я хочу знать, почему так многие из них утверждают, что верят в одно, в то время как на деле демонстрируют нечто совершенно иное.

– Наши устои завязаны на магии и на том, чтобы поддерживать ее силу. Такова основа наших традиций и обычаев. Они могут показаться устаревшими, но где бы мы были, если б магия исчезла?

– Я не говорю, что магия не важна, но почему возникает ощущение, будто она – единственное, что имеет вес? Старейшины подталкивают меня выбрать ковен, который угоден им, потому что хотят получить сильный союз, но почему наш союз, – я указываю на него и остальных, – менее силен, чем тот, что мог бы получиться у меня с Энохом и его ковеном?