Крах всего святого

— Я понимаю, что разговор может быть вам неприятен, но… Уже пострадало множество невинных людей, и вы единственный, кто может помочь не допустить новых жертв. Я прошу — сделайте это не для меня, но для тех, чьи жизни вы можете спасти. Думаю, вы уже поняли, зачем я приехал. Ведь так?

Старик упрямо хранил молчание, глядя перед собой пустыми глазами, и разочарованный до глубин души Амадиу уже повернулся к порогу, когда Фабрис вдруг произнес:

— Стойте… вы еще здесь?

— Да.

Фабрис пожевал губами и тяжело вздохнул. Почесав заросший щетиной подбородок, он произнес:

— Брат Туссэн, не могли бы вы оставить нас наедине?

Тот кинул подозрительный взгляд в сторону великого магистра, но все же вышел прочь. Едва за монахом захлопнулась дверь, как старик произнес:

— Что именно вы хотите узнать?

— Все, что произошло в Мьезе на том острове, — Амадиу подставил к кровати колченогий табурет. — С самого начала.

— С начала? Что ж… — Фабрис ненадолго замолчал, точно собираясь с мыслями. — Я родился в семье потомственного камнетеса, и кажется, молот с зубилом попали в мои руки еще раньше, чем отец выучил меня с ними управляться. Его самого водил в учениках мой дед, а под надзором его отца — моего прадеда Жана — в свое время было заложен первый камень в знаменитом Рианском соборе. Вы когда-нибудь там бывали?

Амадиу кивнул, на миг позабыв, что его собеседник слеп, но губы старика расплылись в грустной улыбке, словно он уловил его жест.

— Да, столь величественное сооружение, что дух захватывает. Какие капеллы… фрески… а формы — точно сами боги вели руки людей, что создали подобное. Увы, но прадед мой не успел закончить восточный шпиль и северное крыло — тиф забрал Жана, едва он отмерил пятый десяток. В нашей семье мужчин будто преследует злой рок — дед мой сорвался с недостроенной стены в сорок с полтиной, наступив на шаткий камень, а отец не дожил до сорокалетия год, сгорев от лихорадки. Вот только я еще до сих пор мучаюсь, неведомо зачем…

Амадиу терпеливо выслушивал неторопливый рассказ Фабриса, не перебивая и не подгоняя старика, боясь сбить его с мыслей. Но тот и сам уже перешел к тому, зачем собственно великий магистр и приехал в Аркхемский монастырь.

— Но вы проделали столь долгий путь не затем, чтобы выслушивать байки о моей семье, верно? Мьеза… — старик пожевал губами. — Было мне тогда едва ли двадцать лет — я только-только перешел из учеников в мастера и рвался за любую работу, какую мог заполучить. А тут как раз подвернулся удачный случай — семья Отесов вместе с городским советом решили отстроить замок, что пустовал после гибели хозяина.

— Что с ним случилось? — спросил Амадиу

— Увы, на этот вопрос ответа я не знаю, — пожал плечами Фабрис. — Слухи ходили разные — кто говорил он от холеры помер, кто утверждал, что в озере утонул, а кто-то сказывал, что безлунной ночью прямо из собственной постели сгинул… По родству люди эти корнями переплеталась с Отесами — пускай и была куда менее знатной и богатой ветвью — так что крепость вскоре перешла к ним. Те пообещали городским властям хорошую сумму, коли те помогут им отстроить замок, а магистрат в свою очередь обратился в нашу ложу. Не прошло и месяца, как договорившись об оплате и подрядив мастеров из других цехов, мы уже плыли к острову — архитекторы, землекопы, каменщики, углежоги, плотники… А следить за строительством отправился господин Мартин Отес — младший брат герцога Джосса Отеса.

«Джосс Отес… Отец Эрбера. Так вот почему он отправился в тот замок. Наверняка услышал рассказ о гибели своего дяди и решил проверить остров лично», — подумал Амадиу. Фабрис вновь закашлялся и махнул рукой в сторону стола, где стояли графин и пара кружек. Когда великий магистр преподнес ему воды, старик не торопясь утолил жажду и продолжил:

— Хоть господин Отес и был среди всех единственным знатным человеком, но общался с нами на равных. Образованный был господин, я вам скажу — обучался в нескольких монастырях, но потом решил посвятить свою жизнь архитектуре, исчислению, живописи и прочим наукам и искусствам. Но и работы руками не чурался — вставал Мартин завсегда первый, а ложился последний и помогал по мере своих сил, пытаясь вникнуть во все тайны нашего ремесла. Как вы знаете, в отличие от прочих ремесленных ложа строителей достаточно закрыта и не терпит посторонних глаз — но даже главный архитектор не мог не воздать скупую похвалу рвению Отеса, что впитывал знания точно земля воду. И вот, расположившись в замке, уже с рассветом следующего дня мы принялись за работу. Прошло несколько дней и ничто не предвещало беды, но…

Лицо Фабриса исказила гримаса боли, точно воспоминания о тех днях вскрыли закостеневшую, не до конца зажившую рану, а Амадиу затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова.

— Начались твориться странные вещи, которым мы поначалу не придавали значения. Чудные тени, что иной раз мелькали на стенах после заката, мы называли игрой пламени, чьи-то тихие голоса, нашептывающие из мрака — порывами ветра, а постоянные кошмары, терзающие нас по ночам — усталостью…