Крах всего святого

— Кошмары? — переспросил Амадиу. — Все, кто был в замке, видели дурные сны?

— Не все, но многие. И я был в их числе. Поначалу я думал, что чудные видения приходят лишь ко мне одному — но случайно проговорившись о них за трапезой, убедился, что ночные ужасы преследуют не только меня.

— И что же вы видели?

— Как правило, это был один и тот же сон. Я приходил в себя и вдруг понимал, что нахожусь в незнакомом мне городе. С огромными зданиями, что исполинскими плитами пронзали небо и опустевшими улицами, походившие на высохшие каналы, заполненные густым туманом — вытяни руку и едва ли разглядишь собственные пальцы. Это был сон — но настолько реальный, что казался явью. Строения те — на ощупь гладкие и поблескивающие зеленоватым отблеском — были будто отлиты целиком из какого-то неведомого мне камня или металла, а повсюду стоял спертый, затхлый воздух. У домов же не было ни окон, ни дверей, ни малейшей щелочки или желоба — я бродил между ними словно призрак, пытаясь докричаться хоть до единой живой души, но в ответ слыша лишь собственное эхо. А потом вдалеке начинал раздаваться рев… Сперва тихий — но с каждым мгновением он становился все громче и громче, словно в тысячи и тысячи труб разом дули чьи-то могучие глотки. После небо начинало темнеть, и город накрывала огромная тень. Я поднимал голову, и…

Старик закашлялся и снова указал на стол. Осушив кружку в два глотка, он вытер губы тыльной стороной ладони.

— … и тут я просыпался, мокрый от пота и трясшийся от страха. Спустя несколько дней, под самое утро со двора послышались испуганные крики. Выбежав наружу вместе с прочими, я узнал, что один из фресочников сбросился со стены. А через несколько дней мы нашли помощника главного архитектора в собственной комнате с петлей на шее.

— Может быть, их убили? — предположил Амадиу.

— Несколько человек лично видели, как фресочник залез на стену и просто шагнул вниз, — покачал головой Фабрис. — А дверь в покои архитектора была заперта изнутри на засов — нам даже пришлось прорубать ее топором. Но, как оказалось, это было только начало. Мы продолжили работать, и почти закончили ремонт молельни, как Отес созвал всех нас вниз, в подземелье. Вид у него был взволнованный — указав на одну из стен, он попросил сломать ее молотом, утверждая, что за ней что-то есть. И действительно — едва упал последний камень и рассеялась пыль, как мы очутились внутри крохотной комнатки. Она была пуста — если не считать какого-то странного зеркала… и скелета, что лежал подле него, обнимая сию вещь, словно родное дитя.

— Вы не выяснили, кем был покойник? Может быть тот, кто владел замком ранее?

— Нет, при нем не было ничего, что помогло бы его опознать. Некоторые сказали, что неупокоенные останки и есть причина всех бед и необходимо их захоронить, дабы усмирить бродячий дух. Но едва мы дотронулись до костей, как они рассыпались в прах, который мы все же закопали во дворе чуть позже, пока Мартин забрал зеркало себе в покои, дабы изучить. После этого случая некоторые всерьез начали говорить о том, что замок проклят, но господин Отес все же сумел уговорить нас продолжить работу, пообещав заплатить каждому вдвое больше. Тем же вечером после того, как мы нашли зеркало, Нарон — один из скульпторов — точно обезумел. Он бился головой о стены, в кровь раздирал лицо ногтями и кидался на любого, кто пытался его успокоить. Кое-как мы сумели его связать и запереть, дабы утром послать в город за лекарем, но… Когда Нарон, наконец, затих — а случилось это почти перед самым рассветом — мы зашли в комнату, чтобы его проведать и обнаружили несчастного уже посиневшим. Он откусил себе пол языка и захлебнулся кровью, — старик ненадолго замолчал, точно воздавая дань усопшему, и продолжил. — Это было последней каплей — Мартин обещал засыпать золотом любого, кто останется, но ближайшим вечером не меньше полудюжины человек попросту сбежали, а спустя несколько дней мы обнаружили пропажу еще десятка. Но не все… некоторые считали все это чередой случайностей, а кто-то — в том числе и ваш покорный слуга — соблазнился наградой. Мы продолжали работать, хотя нужно было бежать — бежать и не оглядываться…

— Вы упомянули про зеркало…