Крах всего святого

Стефан в последней надежде взглянул на Мелэйну, которая устало пережевывала кусок лепешки; но поймав его взгляд, она лишь пожала плечами, окончательно похоронив этим жестом его упования на то, что идти они будут по сухой земле. Хотя если подумать — что после всего пережитого им какие-то вонючие топи? Промочат ножки — не беда, подсохнут. Что же насчет тварей… Думается, самые опасные чудовища сидят не в лесах или болотах, карауля заблудших путников, а ходят среди прочих людей, носят важные титулы и изысканные одежки, до поры до времени скрывая свое истинное обличье. Упыря или болотника хотя бы можно распознать сразу — те из себя невинных овечек не строят.

Что ж, в Ведьмин Котел, так в Ведьмин Котел. Хочет Стефан того или нет, но все они слишком глубоко завязли в этом дерьме, чтобы теперь надеяться выбраться с чистыми портками. Но пока что им стоит отдохнуть — путь все равно предстоял неблизкий. Джейми, как обычно, вызвался стоять в карауле первым — или, точнее, особо никого и не спрашивая, молча скользнул куда-то меж деревьев — и едва голова Стефана коснулась земли, а веки закрылись, как он тут же провалился в глубокий сон.

Глава 24

… после того, как из замка уже несколько дней не поступало вестей, мы отправили туда отряд местной стражи. По возвращению выглядели они так, словно побывали на том свете и, признаться, то, что они рассказали, поначалу казалось дурной шуткой — и жаль, что это было не так.

Едва ступив на остров, стражники сразу же почуяли неладное, услыхав лишь звенящую тишину — вокруг был так тихо, что, цитирую: «Можно было услыхать, как окунь под водой пузыри пускает». Спустя время они наткнулись на отплывших в замок работников — а точнее на то, что от них осталось. Все они оказались мертвы. Несчастные или были убиты своими же друзьями — причем самыми жесточайшими способами — либо покончили с жизнью, как, например, господин Мартин Отес, чье тело было найдено одним из первых во дворе замка.

Правда, вскоре был обнаружен единственный, кто пережил эту бойню — в одной из кладовых стража нашла трясущегося от страха парня, который непрестанно бормотал себе под нос какие-то невнятные слова, расцарапывая себе лицо в кровь. Покуда несколько городовых пытались расспросить уцелевшего о том, что же произошло на острове, оставшиеся продолжили осматривать крепость. Помимо покойников, лежащих то тут, то там, вличных покоях Отеса нашлась весьма странная вещь — большое зеркало, чью раму венчала голова некого чудовища; так описал его облик один из солдат: «Словно сам ужас ожил и стал тварью, вот клянусь вам, господин. Я как его увидал, сам чуть со страху не помер» — и личный дневник Мартина. Я имел немало времени ознакомиться с рукописью, причем несколько раз — и если первые записи были написаны разумным человеком, то последние, без сомнения, принадлежали руке сумасшедшего. Особенно если учесть, что выполнили их кровью.