Красавица

Селине нужно было время. Она провела почти весь день в полицейском участке, внося финальные штрихи в свой костюм. Только вчера она закончила наряд для Одетты. Даже попыталась доставить его в ресторан «Жак», но ей отказал тот самый юноша, что заведовал лифтом в «Дюмейне». Ифан просто забрал у нее посылку, отдал деньги за проделанный труд и прогнал Селину и офицеров, сопровождавших ее, с очевидной самодовольной улыбкой на лице. Как и следовало ожидать, ей отказали во встрече с Бастьяном и не позволили проверить, нужно ли подогнать наряд по фигуре Одетты. Так что Селина сможет увидеть костюм во всем его великолепии – с шикарной шляпкой в стиле мадам Дюбарри – только когда увидит Одетту на балу.

Селина надеялась, что подруга будет рада сюрпризу так же, как Селина была рада, создавая его.

С рассвета до самого заката Селина трудилась над черной тафтой, в которой была сейчас. Изначально ее платье было траурным нарядом, какой можно отыскать в любом магазине. Но Селина буквально разорвала его на куски и сшила обратно с силуэтом в стиле барокко. К юбке она добавила панье для пышности, которое сделал для нее плотник с улицы Бьенвилль.

В итоге получилось все равно неидеально. Может, если бы у Селины было больше времени, она бы добавила больше оборок к юбке. И обработала бы края летящих рукавов черной лентой, чтобы выглядеть драматичнее. Однако даже будучи неидеальным, наряд был ее, отражал ее вкус. Безрассудный, неидеальный, неподобающий.

Однако такова и она сама.

Селина поставила ногу на нижнюю ступеньку, на секунду замерев, чтобы набраться решительности.

Дядя Бастьяна, без сомнений, будет сегодня здесь, как и некоторые члены Львиных Чертогов. И все же Селина не была уверена, что сам Бастьян придет, так скоро после смерти Найджела. Бал-маскарад в Орлеанском бальном зале должен был стать главным событием карнавального сезона. И отсутствие Бастьяна неодобрительно воспримут в высшем обществе. Достаточно ли этого, чтобы заставить его прийти?

Селина надеялась, что да.

Самые яркие личности города-полумесяца непременно появятся здесь сегодня. Тема этого года была объявлена в момент кульминации прошлогоднего празднества. Двенадцать долгих месяцев ожидания ради того, чтобы воздать почести ослепительным придворным Людовика XV и его сыну Людовику-Августу, какими они были в короткий момент времени перед Французской революцией. Каждому гостю было велено нарядиться во что-нибудь белое с ног до головы.

И вот стояла Селина – во всем черном, от маскарадной маски до кончиков выкрашенных в черный цвет туфель… не считая, конечно, серебряного кинжала, спрятанного под юбкой. Это должно было ее напугать. В Париже заявиться в таком виде было бы полным позором. Однако Селина уже не в Париже. Да она уже и не та девушка, которая сбежала из ателье в ту злосчастную ночь, когда ее руки были в крови, а на лице отпечаталась паника. Та девушка осталась полузабытым воспоминанием. Она не знала, где ее место в мире, ее нога дрожала на ступенях лестницы, ведущей в неизвестность.

Селина посмотрела на звезды. Сегодня вечером она не была той девушкой, которая боится встретиться лицом к лицу с выбранным ею самой будущим. Она – богиня, заготовившая ловушку для поимки убийцы.

Расправив плечи, Селина прошла сквозь арку входа. Сразу за входом стояли двое джентльменов в напудренных париках и туфлях с пряжками, а их белые чулки собирались под коленами, чуть-чуть не доставая до узких бриджей.

– Пароль, – со скучающим видом произнес тот, что стоял слева.

Селина не запаниковала.

– Капетинги[148].

Пока другой стражник открывал тяжелые двери, мужчина слева с любопытством посмотрел на Селину. Как будто хотел что-то сказать, но не мог подобрать подходящих слов.

Она мысленно улыбнулась. В этом и заключалась правда о высшем обществе. Оно создавало все свои правила, не думая о том, что делать с тем, кто откажется им следовать. Не ожидая, что кто-то из их числа посмеет отклониться от выбранного курса.

С королевским кивком Селина повернулась, чтобы поправить свою пышную юбку, а затем проскользнула сквозь двери туда, где, возможно, ее ждала последняя ночь, проведенная на земле. Именно такова была ее первая мысль, когда она решила переделать под себя траурное платье. Но если сегодня и будет ее последняя ночь среди живых, она хочет, чтобы эта ночь была самой грандиозной на ее памяти.

Она проживет эту ночь как богиня Селена, как богиня, которая приносит за собой тьму, куда ни последует.