Кремль 2222. Севастополь

Бронепоезд медленно полз вперед в сгущавшихся сумерках. Еле слышно постукивали колеса, железнодорожное полотно змеей уползало за холм. Где-то над головой с тихим электрическим воем и металлическими щелчками поворачивалась орудийная башня – Тридцать Третий проверял артустановку. Вид мощного пушечного ствола слегка сглаживал тревожные ожидания, назойливо пробирающиеся куда-то в грудную клетку.

«Штурмовая бригада» бронепоезда «Дракон», а попросту – банда разношерстных негодяев, притаилась на передней открытой платформе перед головным броневагоном. Когда-то платформа в случае подрыва путей принимала на себя первый удар. Сейчас же была просто удобным укрытием для десанта.

Впереди, свесив с платформы замотанные в лохмотья ноги, сидел дамп. Топор удерживал его, как пса, на железной цепи, прикрепленной к шипастому ошейнику. И неспроста: полусгнивший псих не мог усидеть на месте, стремясь сорваться в атаку. На коленях он держал пару скрещенных палашей, то и дело нервно скрежеща ими друг о друга.

– Уймись, Живоглот, – ворчал рыжий бандит, плотно увешанный оружием. – Побереги силы, сейчас дело начнется.

– Да сил уже нет терпеть, – проскрипел дамп, судорожно вытирая тряпичный лоб рукой с зажатым в ней клинком – сквозь тряпки проступило кроваво-грязное пятно. Видать, от нервов давление подскочило, и лопнула гнилая кожа. – Засиделся я в клетке, крови хочу!

– Будет тебе кровушка, будет, – почти ласково пообещал Пузырь. – Потерпи немного.

Он стоял на импровизированном возвышении (по-видимому, на ящике с боеприпасами) и, уперев руки в бока, смотрел вдаль с видом корсара, направляющегося на абордаж. На его голове появилась потрепанная армейская каска, на шее висел прибор ночного видения, на боку – огромная, рассохшаяся кобура «маузера».

За спиной тенью замер Фельдшер. По правую руку от него у борта примостилась Кэт с ручным пулеметом, по левую – троица во главе с Зигфридом. Вест неторопливо снова и снова проверял тяжелый станковый пулемет, Книжник сжимал потными ладонями верный арбалет, нервно вглядываясь в наступающие сумерки. Слава сидел на железном полу в своей обычной манере – неподвижно, сложив на груди руки и надвинув на лицо капюшон черного комбеза.

– Ну что, пора, – вглядываясь вдаль, сообщил Пузырь. Чуть повысив голос, скомандовал в раструб проводного переговорного устройства: – Сверло, давай маскировку!

Сверло – это он так Тридцать Третьего кличет. Сейчас в кабине машиниста, являющейся одновременно боевой рубкой всего бронепоезда, кио щелкнет тумблером и…

В воздухе повис низкий электрический гул, и броневая поверхность поезда пошла рябью.

И вдруг исчезла. Точнее, стала практически неразличимой на окружающем фоне. Отечественный аналог вражеской технологии «стелс», вроде той, что используют транспортные биороботы класса «Титан».

Это выглядело довольно странно: люди словно плыли в воздухе над рельсами, не имея опоры. Хотя со стороны это должно было выглядеть еще страннее: будто на фоне сумеречного неба плывут одни лишь головы – те, что торчат над маскирующим бортом платформы – да порхает надо всеми, как мифический пророк, толстый тип каске.

– Все вниз! – приказал Пузырь и сам спрыгнул на рифленый железный пол. – Сидеть тихо и не отсвечивать до команды!

Невидимая громада тихо катила вперед. Краем глаза Книжник видел, как из-за пологого холма выползает какая-то темная громада. Похоже, какое-то здание. В быстро наступившей темноте издалека был виден только силуэт, тускло подсвеченный живым огнем. По мере приближения стали видны большие костры по обе стороны от рельсов. Сами пути были перегорожены мощными бревнами с подъемным механизмом – что-то вроде шлагбаума. Затем очертания здания прояснились, и стало видно, что это громадное сооружение – прямоугольная башня, сложенная из грубого, не обожженного кирпича. Башня поменьше находилась с противоположной стороны путей – пространство между ними и было соединено «шлагбаумами». От башен в обе стороны убегала неряшливая, но довольно высокая стена. Сами башни были обильно утыканы торчащими из них кольями. По этим кольям вверх-вниз сновали, как муравьи, какие-то темные фигуры. Еще несколько силуэтов толпилось у костров, греясь и странно пританцовывая. Слышалось даже необычное, горловое пение. У многих было оружие – у кого ружья, у кого витиевато изогнутые композитные луки.

Это и был Перекоп. Точнее, его часть, так называемая Таможня степняков – так ее назвал Пузырь. И где-то здесь хранилась годовая выручка, собранная из разношерстных «таможенных сборов» – от натурального продукта до золотых и титановых слитков.

Впрочем, Таможня жила не только сборами с проходящих путников. Здесь был своеобразный «караван-сарай» для степных скитальцев, также приносящий кое-какой доход своим владельцам, а также небольшой рынок.