Кремль 2222. Севастополь

И вот всю эту устоявшуюся общность командор и задумал ограбить. С каждым метром, приближавшим их к развязке, семинарист становился все мрачнее. Во-первых, он не был уверен в справедливости того, что они задумали. Пусть даже про степняков и рассказывают жуткие вещи, лично у него никаких счетов с ними не было и стрелять в них решительно не хотелось. Кроме этого он, выросший в Кремле, прекрасно представлял себе разницу между нападающими и защитниками крепости. И эта разница складывалась не в пользу «штурмовой группы» – у тех, кто прячется за стенами, всегда преимущество. Кроме того, их определенно больше. А сколько прячется в башнях – вообще неизвестно.

С другой стороны, незваные гости тоже сюда не пешком пожаловали, а в собственной «крепости» на колесах. И сделана она отнюдь не из растрескавшейся глины. Плюс невидимость, плюс пушки – все это может вполне уравновесить шансы даже при подавляющем численном превосходстве противника.

– Приготовились! – негромко, но отчетливо сказал Пузырь, взводя курок «маузера». Поднес ко рту переговорное устройство. – Эй, в рубке, орудия – на верхнюю треть большой башни. Взбодри их как следует.

Завыли механизмы орудийных башен. Некоторое из степняков настороженно обернулись. Кто-то вскинул руку, указывая в сторону невидимо подкрадывающегося монстра.

Почуяли что-то.

Но поздно.

Сочно жахнуло, тряхнуло платформу. Над головой сверкнуло, грохнуло и эхом отозвалось со стороны ближайшей глиняной громады. Снова бахнуло, полыхнув оранжевым пламенем, разбрасывая куски глины и дерева. Казалось, голодный гигант отгрыз угол огромного параллелепипеда.

Охранявшие Таможню засуетились, забегали, пытаясь понять, откуда пришла угроза. И вдруг знакомая рябь пробежала под ногами, стали проявляться металл под ногами, колеса, борта платформы. Еще секунда – и пелена невидимости сползла с бронепоезда.

Толпа степняков, сбежавшихся к подножию дымящейся башни, взревела.

– А, черт! – взвизгнул Пузырь. – Защита вырубилась! Вперед, вперед, пока они не очухались!

Игра пошла в открытую. Сначала гулко забарабанило по броне: лучники принялись засыпать бронепоезд стрелами. Неуклюжей железной громадине это было не страшнее капель дождя, а членам штурмовой группы пришлось залечь под защитой броневых стенок.

И только Живоглот орал как резаный, пытаясь сорвать с себя ошейник:

– Пустите, пустите, дохляки трусливые! Я их порву! На ремни порежу!

Не долго думая, Топор отпустил цепь. С диким воплем, гремя волочащейся по пятам цепью, дамп бросился вперед, не обращая внимания на рой стрел, хищно устремившихся ему навстречу. Врезался в этот заволновавшийся муравейник, полностью переключив внимание на себя. Казалось, его быстро «загасят» в этой толпе. Да только беспорядочное толкание степняков на фоне неистовой злобы и ловкости выглядело жалко. С парой острых как бритва клинков дамп был похож на блендер, активно перемалывающий фарш. Вокруг него обильно хлестала кровь, разлетались отрубленные куски плоти, и даже цепь ошейника он умудрялся ловко использовать, захватывая и запутывая врагов.

Его сумасшедший бросок стал переломом в схватке. Поток стрел вдруг оборвался, на смену ему пришел звон металла и яростные крики. Цепной психопат знал свое дело.

– А ну, за мной! – прорычал Топор, вскидывая пару дробовиков. Перемахнул через край платформы и бросился на выручку приятелю.

Слившись в один протяжный хлопок, бахнули в его руках все четыре ствола. Четверо в рядах степняков успели упасть, пока рыжебородый приближался, на ходу перезаряжая дробовики. Откуда-то сбоку торопливо послали несколько стрел, и одна из них чиркнула Топора по щеке. Бандит взревел – и дуплетом послал в ответ две порции картечи. После чего разрядил в толпу перед собой второй дробовик. Отбросил в стороны ружья и вытащил из-за пояса топор. Он спешил на помощь к Живоглоту, который успел порядком разозлить местных.

Следом, не задавая лишних вопросов, поднялся и Зигфрид. В руках у него был увесистый «Корд» калибра 12,7. Мало кому придет в голову стрелять из станкового пулемета с рук, да и мало кто способен на это физически. Такие вопросы не волновали веста – он бил с рук. Впрочем, не особо прицельно – просто лупил в глиняную стену над головами дерущихся. Это возымело должный эффект: обломки и мелкие брызги из вспарываемой пулями стены густым дождем окатили степняков, наседавших на Живоглота. Его самого весь этот пыльный хаос еще больше взвинтил – дамп был похож на черта, вырвавшегося из ада, и, надо сказать, это было недалеко от истины.

Снова жахнула над головой пушка – на этот раз пониже, отчего башня затрещала и несколько покосилась, обрушивая изрядные куски стен.

– Куда бьешь, болван?! – заорал Пузырь, размахивая «маузером». – Склад завалишь, идиот!

Книжник с ужасом и отвращением поглядел на побагровевшего от злобы толстяка, только сейчас осознав, что все происходящее побоище затеяно только с одной целью – наживы.

– А вы чего расселись?! – взвизгнул командор, обводя пистолетом оставшихся. – Вперед, живо! Кто струсит – пристрелю на месте!