Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Авторы письма, несомненно, имели в виду случаи, подобные тому, о котором сообщал ВЛКСМ: девушка, работавшая под землей на угольной шахте, девять дней не выходила на работу, так как у нее не было обуви. Бригадир, категорически запретивший ей работать босиком, отдал ее под суд за прогул[929]

. Необоснованные преследования за трудовое дезертирство тоже вызывали обеспокоенность. ЦК подготовил проект постановления, направленного против руководителей, которые подавали в суд на рабочих, переведенных из одного цеха в другой, ушедших на фронт, еще не выздоровевших после болезни или уже умерших. Директора предприятий не принимали во внимание обстоятельства, порой вынуждавшие рабочих, особенно женщин, пропускать работу. Известен случай, когда работница московского автомобильного завода имени Сталина попросила у начальника отгул на пять дней, чтобы поехать в Орловскую область ухаживать за раненым братом и больным отцом. Отлично зная, что она не сможет за пять дней съездить туда и обратно, начальник отдал женщину под суд, как только она вернулась на завод

[930]

. Руководителям приходилось выбирать: если они учитывали обстоятельства рабочих, старались войти в их положение и руководствовались здравым смыслом, то сами рисковали предстать правонарушителями. В середине 1944 года, в краткий период усиления репрессий, некоторые из уличенных в излишней мягкости получили серьезные лагерные сроки за укрывательство дезертиров. Давление с разных сторон и страх отчасти объясняют, почему директора предприятий передавали в местную прокуратуру или военный трибунал столько дел по неоднозначным и необоснованным обвинениям.

В мае 1943 года С. Г. Березовская, сотрудница отдела общего надзора Прокуратуры СССР, проанализировала ряд дел в Ивановской области, средоточии текстильной промышленности. Текстильные фабрики подвели под декабрьский указ 1941 года только в октябре 1942-го. В результате количество случаев незаконного ухода с работы резко упало, но вскоре опять начало расти. С 1 января по 30 апреля 1943 года директора сообщили областным или районным прокурорам о 2436 случаях предполагаемого дезертирства. За это время военный трибунал рассмотрел 1574 дела – или на полноценных судебных заседаниях, или на предварительных слушаниях, но четверть отправил обратно в прокуратуру для дальнейшего расследования. Поступая таким образом, трибуналы ссылались на юридические формальности: отсутствие личных документов и сведений о предыдущих судимостях, невозможность разыскать обвиняемых по месту жительства или сообщить им, какого наказания запросит для них на суде прокурор. Но больше всего Березовскую беспокоило, что следователи из прокуратуры не устанавливают, были ли смягчающие обстоятельства, побудившие рабочего нарушить закон. Березовская утверждала, что со стороны трибуналов неправильно откладывать судебные разбирательства из‐за технических формальностей, но оговаривала, что смягчающие обстоятельства, например отсутствие одежды, обуви или возможности обеспечить уход за ребенком, являются достаточным основанием для прекращения дела: «Речь идет о том, что директора предприятий во многих случаях, чрезвычайно формально, по-бюрократически подходят к разрешению вопроса об освобождении той или иной работницы от работы по ее заявлению. Между тем, в ряде случаев семейные обстоятельства работниц таковы, что требуют безусловного удовлетворения или же оказания серьезной помощи. Последствием такого формального отношения к заявлениям работниц, являются самовольные уходы. Органы прокуратуры, получая материалы на самовольно ушедших в подобных случаях работниц, отказывают в возбуждении уголовного преследования, что создает представление о безнаказанности самовольных уходов». Березовская винила не рабочих и прокуроров, а руководителей предприятий, отказывавшихся отпустить рабочих по уважительным причинам. Забота о больных родственниках и детях часто целиком лежала на женщинах, особенно если их мужья были на фронте, так что женщинам не оставалось ничего другого, кроме как уходить с работы, чтобы присматривать за ними. Сотрудники местной прокуратуры поступали правильно, не давая этим делам хода, но вместе с тем возникала опасность, что рабочие вообразят, будто могут сбегать с работы, не боясь уголовного преследования[931]. Березовская понимала, что прокуроры оказались в трудном положении: они должны были руководствоваться законами военного времени и одновременно принимать во внимание обстоятельства рабочих. Она предлагала руководителям предприятий тщательнее отбирать поводы для возбуждения уголовных дел.