Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Некоторые дела все-таки дошли до народного суда, но разбирать их начали только после многочисленных задержек и уже не в рамках декабрьского указа 1940 года. Вынесли несколько приговоров, но их исполнение отложили, а потом и вовсе забыли о них. В итоге не вернулся ни один беглец. Школы трудовых резервов отправили в Дзержинский район уполномоченных, чтобы вернуть беглецов, но местные власти не оказали им никакого содействия. Тем времени беглецы отправляли письма друзьям, по-прежнему находившимся в школе, рассказывали, что теперь живут дома и никто их не наказал, и подговаривали товарищей бежать. В октябре 1943 года Литовских лично предприняла долгое и утомительное путешествие в Дзержинский район, чтобы вернуть беглецов из собственного училища. Когда она сообщила местной прокуратуре и сельсоветам о цели своего приезда, двенадцать учеников, некоторые вместе с родителями, явились в районную прокуратуру. Трое категорически отказались возвращаться, самоуверенно заявив, что не станут работать на заводе, что им за это ничего не будет и что, если даже дойдет до суда, они получат всего лишь условный срок. У них оказалось весьма точное, хотя и нахально выраженное представление о соблюдении закона на тот момент. В конечном счете как раз эти трое, наказанные, вероятно, за дерзость, в октябре предстали в качестве подсудимых по обвинению в нарушении указа от 28 декабря 1940 года на резонансном показательном процессе, хотя неясно, отправили ли их в трудовую колонию для несовершеннолетних. Остальные девять подростков дали письменное обещание вернуться. Однако еще до намеченной даты их отъезда состоялся второй суд над беглецами из другой школы трудовых резервов, кончившийся условным сроком. Те девять быстро передумали и в итоге так и не вернулись. Что касается остальных беглецов из училища Литовских, никто из них даже не подумал явиться в местную прокуратуру. Сельсоветы продолжали их укрывать, и никто не попытался отыскать их, вернуть или отдать под суд.

Во время своей поездки Литовских приложила героические организаторские усилия, чтобы потребовать обратно своих учеников. Она устроила встречу с председателями сельсоветов и колхозов, раздала им списки учащихся. Литовских объяснила им, что забронировала вагон в поезде и что через два дня ребята должны быть готовы отправиться в путь. Но в назначенный день никто не явился. Вместо этого ей передали многочисленные посылки от родителей, чьи дети еще оставались в школах трудовых резервов, и Литовских любезно согласилась их отвезти. Ребята, сказала она, такие молодцы, что недавно значительно повысили производительность. Но поезд пришел и уехал не только без беглецов, но и без Литовских.

Районные чиновники поняли, что, пусть даже они не в состоянии ничем помочь Литовских, они должны хоть как-то отреагировать на ее старания. Поэтому председатель райсовета и местное отделение НКВД потребовали от районного прокурора, некоего Орлова, ничего предпринимать не желавшего, чтобы он распорядился вернуть беглецов. Орлов, сославшись на отсутствие разрешения от начальника, смоленского областного прокурора Бахарова, ничего делать не стал. Бахаров, в свою очередь, бесцеремонно отклонил все возражения Литовских. Только когда Литовских пригрозила дойти до Прокуратуры СССР, Бахаров все же позвонил Орлову и велел выписать ордер. Орлов, стремясь внешне следовать букве закона, посоветовал Литовских отдать беглецов под суд за нарушение декабрьского указа 1940 года, прекрасно зная, что школа старалась не доводить до уголовного преследования, так как не видела смысла в том, чтобы отправить в колонию множество детей. Не приняв совета Орлова, Литовских обратилась в Прокуратуру СССР, где ее снабдили распоряжением на имя Орлова. Наконец Орлов сдался и написал главе местного НКВД, попросив задержать подростков из списка Литовских и доставить их в районную прокуратуру.

19 ноября, через месяц после запланированной даты отъезда, явились двадцать восемь подростков, которые должны были уехать вместе с Литовских. Еще четверо пропали, их не нашли и дома. Предполагалось, что ребята переночуют в местной гостинице, а на следующий день уедут. Дорога предстояла трудная: поездом до Калуги, а оттуда до Москвы, где грузовая машина должна была отвезти их на вокзал на другом конце города, где они сели бы на поезд до Урала. В дорогу ребят также требовалось обеспечить провизией. Чтобы подготовить все необходимое, Литовских вынуждена была отбыть в Москву, предоставив местной прокуратуре, НКВД и милиции сопроводить детей из гостиницы на поезд. Но, как только Литовских уехала, план рухнул. Подростки отказались ехать, и Орлов отправил их домой. Все старания Литовских обеспечить транспорт и жилье, достать билеты на поезд и провизию пошли насмарку. Поездку на Урал отменили.