Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

В отчете, представленном в начале 1943 года медицинскими учреждениями Башкирии, говорилось: «Вопрос с питанием детского населения Башкирии в настоящее время стоит исключительно напряженно. В последние месяцы в целом ряде детских яслей городов и районов отсутствуют необходимые продукты питания, особенно молоко, в результате чего имеет место значительное количество детей, страдающих дистрофиями»[1016]. В Чкаловской области администраторы молочных кухонь решили каждый день закупать на колхозных рынках по несколько литров молока. Во всей Удмуртии молоко можно было достать только в одном городе – в Ижевске, куда ежедневно поступало около 20 литров молока, покрывавшие лишь 5 % потребностей жителей. Из Свердловской области сообщали, что поставки молока в регион и вовсе прекратились, а молочным кухням пришлось закрыться. В ограниченном количестве молоко продолжало поступать лишь на молочные кухни самого Свердловска, но и сюда его привозили нерегулярно[1017]

. Работники кухонь стали готовить молочные смеси на воде с небольшим количеством манной крупы. Достать молоко и богатые белком молочные продукты было попросту невозможно[1018]. Молоко не поступало даже в детские больницы. В феврале 1943 года куйбышевская больница для пациентов с инфекционными заболеваниями получала всего литр молока в день на 120 детей, то есть менее двух чайных ложек на ребенка, а инфекционная больница в Кирове давала детям около трех чайных ложек молока в день[1019]

. Дефицит был непосредственно связан с утратой молочного скота, оставшегося на оккупированных территориях, и с более низким удоем в тылу. Животные, которым не хватало корма, тоже умирали от голода[1020]. Конкуренцию детям составляли другие группы населения, согласно господствовавшим медицинским представлениям тоже нуждавшиеся в молоке, в том числе туберкулезные больные и рабочие, контактирующие с токсичными металлами и другими опасными веществами[1021]

.

Как ни странно, острый дефицит молока совпал со снижением младенческой смертности. После катастрофы 1942 года младенческая смертность в большинстве городских регионов упала даже не до предвоенного уровня, а еще ниже – эта тенденция сохранилась и в послевоенные годы. Причины снижения смертности неясны, тем более что родители по-прежнему были плохо знакомы с правилами гигиены, а существенного улучшения продовольственных поставок не произошло до второй половины 1944 года. Несмотря на снижение младенческой смертности, негативные последствия дефицита молока сказывались еще долго: многие дети ослабли, были истощены и легко заболевали[1022]. Широкое распространение получил рахит – нарушение развития костной системы, обусловленное дефицитом витамина D, кальция и фосфатов, поскольку продукты, способные его предотвратить – рыбу, яйца и молоко, – достать было невозможно. В Златоусте рахитом болело 35 % всех находящихся в яслях детей, в Иванове – 41 %. Болезнь широко распространилась и в Свердловске: 27 % младенцев до шести месяцев, 52 % грудных детей от шести месяцев до года, 48 % тех, кому было от года до двух, и 9 % детей старше двух лет серьезно отставали в развитии[1023]

. Рахитом в тяжелой форме начали заболевать не только самые маленькие, но и дети более старшего возраста[1024]. В то время как младенческая смертность упала, среди детей, умерших в возрасте от года до четырех, смерть более чем в четверти случаев в 1943 году была вызвана либо дистрофией, либо обострившимся от голода туберкулезом[1025]. В той мере, в какой дефицит молока усугублял и без того скудное питание детей из этой возрастной группы, он ускорял их смерть.