Крепость тёмная и суровая: советский тыл в годы Второй мировой войны

Рядовые слушатели на лекциях и собраниях также настойчиво возвращались к проблеме второго фронта – теме, летом 1942 года оказавшейся в центре внимания. Британцы воевали в Северной Африке, США – в Тихоокеанском регионе, но подавляющее большинство немецких подразделений было сосредоточено на Восточном фронте. Соединенные Штаты и Великобритания пообещали открыть второй фронт в Европе в 1942 году, но, хотя Рузвельт торопил Черчилля, тот колебался из‐за трудностей, сопряженных с пересечением Ла-Манша. После многократных отсрочек второй фронт все-таки был открыт – 6 июня 1944 года, то есть когда с начала войны прошло уже очень много времени, а советские войска уже понесли огромные потери, союзники наконец высадились в Нормандии. На протяжении всего 1942 года люди были глубоко обеспокоены невыполненными обещаниями. Работницы текстильной фабрики в Иванове прямо спросили: почему союзники не открывают второй фронт? Другие задали вопрос: что предпринимают союзники, чтобы выполнить обещание? И чем объяснить промедление? Некоторые цинично настроенные наблюдатели выражали сомнение, что проблема исключительно в материально-техническом обеспечении. «Нельзя ли объяснить задержку открытия второго фронта выжиданием Англии ослабления Красной Армии?» – спросил один из участников встречи[1195]. Другой раздраженно заметил: «Союзники целый год считали, что лучше второй фронт не открывать, и тянут теперь, чтобы не открыть его до конца войны»

[1196]. Хотя советское руководство уверяло граждан, что у Красной армии достаточно сил, чтобы противостоять немцам и без второго фронта, все понимали, что это сопротивление ценой многих жизней. Люди выражали беспокойство: «А мы, надеясь на них [союзников], можем погибнуть, так как мы одни не можем справиться со всеми союзниками Германии»[1197]

. Как показывают вопросы, их все больше злило нежелание союзников взять на себя более серьезные обязательства. В Москве лектору передали из зала записку, полную сарказма: «Когда, в каком месяце откроется второй фронт, может быть 31 декабря 1942 года в количестве 15 солдат с разбитым танком?»[1198]

На заводах также проводили беседы, посвященные производству. С приближением немцев к Сталинграду у оборонных предприятий прибавилось срочной работы. Партийные инструкторы делали упор на тесную взаимосвязь между военными успехами и выполнением производственного плана. Рабочие, со своей стороны, стремились выполнить месячный план и без колебаний открыто обвиняли руководство завода, если оно создавало им какие-либо помехи. Они полагали, что главное препятствие, мешающее выполнять план, заключается не в отсутствии мотивации или трудовой дисциплины среди рабочих, а в неспособности начальства обеспечить стабильные, непрерывные поставки материала. На встречах с партийными активистами они не боялись спрашивать, какие меры для повышения производительности труда приняла администрация и почему они не получают производственные заказы вовремя[1199]. Бесстрашно критикуя начальство, рабочие требовали навести порядок и строже наказывать тех, кто выигрывает от обусловленного войной дефицита. Многие задавали вопросы, связанные со снабжением и здравоохранением. В портовом Архангельске рабочие не постеснялись спросить парторга, чем объяснить отсутствие рыбы в заводской столовой в городе, окруженном водой[1200]

. А главное, как видно из докладов партийных инструкторов, обычные люди хотели знать правду о положении на фронте. Инструкторы затруднялись объяснить отступления и задержку с открытием второго фронта. После самонадеянных заявлений государства накануне войны в народе еще не рассеялись сомнения. В конце августа работники обкома партии написали Александрову, прося прислать им из ЦК опытных беседчиков. Учитывая замешательство, даже недоверие, с каким люди слушали последние лекции, партработники надеялись, что у более находчивых агитаторов лучше получится объяснить текущую ситуацию[1201].