Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа

«… Совет вообще настаивает на оставлении землеробам хлеба и других с. — хозяйственных продуктов столько и излишки отчуждать по такой цене, чтобы крестьянин не был обижен, а наоборот, был бы доволен и с охотой обрабатывал бы землю и запасал как можно больше и лучше качеством с. — хозяйственных продуктов, чтобы излишки их дать государству. Если же будет проводиться в продовольственном отношении такая политика и меры, какие проводятся теперь, т. е. политика насильственных отбираний — производительность сельского хозяйства упадет и государство будет обречено на еще большую голодовку как в отношении хлеба, так и в отношении остальных сельскохозяйственных продуктов и сырья. Если крестьянину мало остается нужных ему продуктов, ясно, он не может поднять свое хозяйство, у него отпадает всякая энергия, охота к работе, и, безусловно, государство не получит никаких излишков. Уже сейчас посевная площадь уменьшилась минимум на 1/5 часть, что будет через год? Если предполагается обсеменить свободную площадь через оргасевы — напрасный труд — Оргасев обратится за помощью к крестьянину, крестьянин, ясно, откажется, придется заставить работать силой, а из-под палки едва ли будет поле хорошо и вовремя обработано, и в результате к осени будет на поле трава, но не хлеб»[491]

.

Летом 1920 года сам Ленин по настоянию Компрода подключается к посевным делам. 16 июля он совместно с Брюхановым подписывает телеграмму об обязательном засеве всей площади озимых полей. Осенью все газеты были полны невероятно оптимистических отчетов со всех полей России, но что там вырастет, предстояло узнать только в голодное лето 1921 года.

Все же было бы несправедливым отказывать Осинскому в некоторой новизне. Помимо новой структуры организации принуждения в деревне, у него имелась и фундаментальная идея. До сего времени практиковались государственные запашки пустующих земель, а что крестьянин творил на своей делянке — оставалась на его совести. Осинский отбрасывает этот параллелизм и провозглашает: «Социализм строится только путем преобразования всего хозяйства и всех хозяйств одновременно», а не путем расширения социалистических «оазисов» в мелкобуржуазной пустыне[492]

.

Статьи Осинского в «Правде» вызвали резонанс и дискуссию. Ему очень деликатно на страницах «Экономической жизни» начал возражать Н. С. Богданов, заведующий управлением совхозов в Наркомате земледелия, который еще в феврале 1920 года в докладе на упоминавшемся совещании представителей совхозов и губземотделов выдвинул требование замены продразверстки на совхозы налоговой системой, Богданов защищал теорию постепенного «врастания» социалистических форм в сельское хозяйство путем его механизации. Он полагал нереальным план массового принудительного вмешательства государства: «От признания за государством права отбирать излишки до примирения с государственным вмешательством в производство, психологическая дистанция огромного размера… Совершенно невыполнимым не только психологически, но и технически является вмешательство государства в самые производственные процессы». Делать это кое-как, путем создания дорогостоящего «аппарата организованного насилия», не имеет никакого смысла, считает Богданов. Однако необходимость регулирования крестьянского хозяйства остается. Как это сделать?

Богданов рассуждает абсолютно логично, преодолевая испуг 1918 года и учитывая опыт 1919–1920 годов: «Середняк признал право государства брать то, что государству нужно. Это признание нужно использовать до конца. Систему продовольственных разверсток нужно построить не применительно к вероятным излишкам стихийно идущего производства, а применительно к тем заданиям, которые должны быть даны каждому с.-х. району, каждой волости, каждому хозяйству.