Кристальный пик

Отчего-то песнь эта навивала на меня тревогу, и я специально отстала от Сильтана на несколько шагов, чтобы голос его приутих. Ладони стали влажными, похолодев. Обтерев их о край туники, я вдруг застыла, осознав — руки-то у меня свободны! Причем обе. И ни в одной из них не лежала рука Тесеи.

— Тесея?!

Я испуганно обернулась и с облегчением обнаружила ту возле неспелого куста черники на подъеме холма, который мы только-только миновали.

— Эй, Сильтан, постой, — крикнула я ему и бросилась назад к кусту. — Тесея!

Она не отреагировала, точь-в-точь как тогда в гостевых чертогах Дайре, когда примеряла кроличью маску. Теплый летний ветер покачивал вместе с листьями моток пряжи на ее пояске. Шерстяная нить запуталась в ветвях оголевшего от старости вяза, и Тесея держалась за них руками, будто пыталась раздвинуть слишком крепкие и разросшиеся ветви. Вот только она не двигалась, а стояла неподвижно, вглядываясь в темные пролежни между ними.

— Тесея? — позвала я снова, оказавшись рядом.

— Я слы-ыш-шу... В... Вой... Там. Волки.

Я прислушалась тоже, но ничего, кроме шуршания листьев и беличьего цокота не уловила. Зато синяя нить Хагалаз, прежде спокойная и ничем не выдающая свою природу, словно раздулась на моем пальце, сдавила его. Она буду требовала от меня, чтобы я поверила Тесее, несмотря ни на что. Но я верила ей и так. В конце концов, вёльвой можно не только родиться, но и стать. Женщины, кому суждено это, постигают ремесло с ранних лет, сами того не ведая. Через земледелие, пение, лекарство...

И через прядение тоже.

— Давай посмотрим, что там за волки нас зовут, — улыбнулась я, преисполнившись надежды.

Я снова окликнула Сильтана, но тот не отозвался. Тогда я попробовала нагнать его, велев Тесее стоять на месте, и позвала еще несколько раз, но без толку. Похоже, за своим пением он даже не заметил, как ушел без нас. Лишний раз убедившись, что рассчитывать на брата Соляриса не стоило, я немного поколебалась и все-таки возвратилась к Тесеи с решимостью идти напролом. В конце концов, любой дракон поблизости услышит нас, если что случится, а их тут бродит даже не два, а целых три! Да и чего бояться в лесу? Зверья лишь местного. Но коль наручи Гектора, что я всегда при себе носила, с людьми мне совладать помогали, то определенно помогут совладать и с парочкой кабанов.

Вместе с Тесеей нам удалось распутать пряжу, отогнуть вязовые ветви, преграждающие путь, и перелезть через них вглубь соседней чащи, где жужжали осы и стрекотали кузнечики. Небо, сколько бы Кочевник не грозил ему топором, уже начинало приобретать темные тона. Пятна желтого окрашивались в розовый, а затем стали пропускать и полосы оранжевого. До того, как они станут красными и фиолетовыми, оставалось всего несколько часов. Потому мы с Тесеей шли быстро, но осторожно, только туда, куда она указывала рукой, морща нос и затыкая уши, когда таинственный волчий вой становился для нее слишком громким. Я же по-прежнему слышала лишь хруст хвороста, ломающегося под нашей поступью, и соловьиную трель, но никак не волков. В какой-то момент мне и вовсе стало казаться, что мы идем в никуда: троп на холмах и так не было, но там, куда нас завела Тесея, бурьян становился таким высоким и жгучим, так он кусал меня за локти и пальцы, что в уголках глаз выступали слезы. А Тесея все звала меня дальше и звала... Иногда из-за бурелома она даже опускалась на колени и, подобрав льняную юбку, передвигалась ползком, но ни в коем случае не останавливалась. Потому, когда впереди наконец-то стала вырисовываться более-менее ровная опушка, я почувствовала прилив сил от радости, уже успев сбить себе ноги в кровь, разодрать лицо о колючки и к тому же невыносимо устать.

— В-вой от-т... от-туда!

— Слава богам!

Там, посреди опушки, громоздилась нескладная круглая конструкция из серых камней, похожих на необтесанный мрамор. Лишь треугольная крыша из дерева с рычагом, обвязанным красной лентой, и тихое журчание воды заставили меня поверить в то, что это вовсе не чья-то забава, а действительно колодец.

Неужели...

— Тесея, подожди меня!

Она выскочила из чащи первой, юркая и ловкая, а оттого легко проскочившая через куст тёрна, в отличие от меня. Кривой сучок как назло зацепился за мою рубаху, пошедшую пoтом, не желая отпускать. Я тихо выругалась именем Дикого, и, нащупав пальцами острые колючки, принялась отцеплять от них проколотую ткань. Та затрещала, натягиваясь, а затем и вовсе порвалась, когда я рванула вперед на девичий визг, разрезавший благодать леса.

— Тесея!

Еще минуту назад она стояла возле колодца, а теперь уже висела на его горловине больше, чем наполовину — только ноги под задравшимся подолом платья торчали по эту сторону. Я тут же ухватилась за них, уперлась коленями в край, пытаясь вытянуть ее назад, и почувствовала, как неровные края серых камней режут мне не только штаны, но и кожу.

— Держись, Тесея!

Стиснув зубы, я снова дернула ее на себя. Тесея была хрупкой, даже тощей для своих двенадцати лет, потому я и не сомневалась, что запросто вытащу ее из колодца даже со своей хилой комплекцией.