Критерий истины

За ужином Соловьеву ждал облом. Она собралась, было, придвинуть стул от соседнего стола, но обнаружила, что Леша не так плох и беспомощен, как она рассчитывала. Он уже ухитрялся подхватить еду ложкой. И хотя теперь он, в принципе, мог придержать кружку, он, как в каком-нибудь парижском бистро, потягивал чай через трубочку, явственно показывая Соловьевой, что он сам себе хозяин. Чай немного отдавал резиной, но суверенитет превыше всего.

Когда садились в машину в обратный путь, Леша уже не помогал девочкам. Наташа в своих инициативах дошла до того, что попросила толстую Люду Ганину, которая прежде сидела в кабине, перебраться в кузов и уступить кабину раненому. Но Леша поднатужился и заскочил в кузов. Теперь он, чтобы оборвать всякие притязания, демонстративно сел рядом с Кашевской.

Они снова тряслись на том же бортовом грузовике с лавками поперек. Под гору машина шла веселее. Ее потряхивало. Чтобы усидеть, нужно было крепко держаться. Витька-корнеплод одной рукой вцепился мертвой хваткой в доску сиденья, а другой удерживал Анюту. Только Леше и Саше держаться было нечем. Сашу, как могла, придерживала Надя. Леше было сложнее. Сидевшая рядом Татьяна не обращала внимания на его бедственное положение. Соловьева резво на ходу перескочила к Леше. Татьяна чуть подвинулась к Наде и Соловьева вклинилась между ней и Лешей.

Ну, ты Наталья прямо Родина-мать, – покачала головой Надя.

Леша поежился, полгода назад в институте, когда на лекции эта Родина-мать перескочила к нему, он тогда, не зная всех последствий, подумал, почему бы и нет. Вот результат.

Вернулись поздно воскресным вечером и упали замертво. Леша был рад, что Надю так умотало, что она забыла, как ее зовут. Откладывалось раскрытие печальной правды о Сашиных скрытых недугах.

Утром в медпункте завода Леше сделали перевязку и успокоили. Заживет. Шины накладывать вовсе не обязательно. На рынке же, действительно, не лишне купить народное средство, для таких ран. Оно достаточно эффективно, правда, со своеобразным запахом. Леша пошел на рынок, где и купил снадобье. И Мендельсону за компанию сделал вечерний намаз.

Вечером в понедельник Мендельсоны не гнали Лешу из комнаты, а, прихватив Татьяну, отправились в парк гулять. И поскольку даже Леше было предложено сопровождать их, он подумал, что Сашина беда еще не открыта.

Купили мороженого. Таня отказалась, у нее ныл зуб. А женщина, у которой Леша покупал мазь, говорила, что у нее есть лекарство и от зубов. И он может Таню сводить.

Женщина стояла на том же месте.

Прямо ведьма, – сказала Таня, глянув на ее орлиный профиль.

А ведьма уже приметила Лешу.

Что, дорогой? Что случилось? Я вижу у девушки зуб болит. Есть лекарство. Как рукой снимет, – пока Леша удивлялся, как она узнала про зуб, Таня спросила.

Дорого?

Для тебя не дорого. Пять рублей.

Ого! Ничего себе, – опешила Татьяна.

Хорошо, четыре, три с половиной – согласилась ведьма.

Два, – попробовал торговаться Леша. Он был наслышан, что на восточных базарах это нормально. Ведьма внимательно посмотрела на Лешу, улыбнулась, посмотрела на Таню, и сказала.

Хорошо для такого случая, пусть будет два. Прямо тут на зуб положишь – не успеешь уйти, пройдет. Только я сейчас приготовлю, ты погуляй, красотка, посмотри наши дыни, арбузы, персики. А ты, джигит, останься, я при тебе все наведу и объясню, как лечиться.

Татьяна пошла по рядам с фруктами, оставив Лешу.

Красавица, – сказала женщина, – Наверное, все друзья тебе завидуют.

Никто мне не завидует. – Леша тяжело вздохнул, вспомнив Соловьеву, – Это просто знакомая.

Неправда, ой неправда! Меня не обманешь. Я все вижу.

Что-то вы видите то, чего я не вижу, – усмехнулся Леша.

Ой, не верю, – покачала пальцем ведьма, – Ой, не верю. Вижу, как ты на нее смотришь.

Как я на нее смотрю? – он усмехнулся.

Так смотришь в ее большие синие-синие глаза, словно ныряешь, – Леша удивился. Таня не снимала своих огромных зеркальных солнцезащитных очков, и разглядеть ее глаза было невозможно, – Хочешь дам тебе такого средства, что эта красавица будет твоя?

Леша отвергал всякую чертовщину. Он мог допустить, что рыночные средства от болячек лечат. Но в приворотные зелья не верил, как всякий нормальный человек. А, с другой стороны, чем он рискует, если купит подешевке? Даже заманчиво. И очень кстати. Таня ему сейчас – последний рубеж защиты от Соловьевой.

Будет твоей, будешь меня всю жизнь вспоминать. Гарантия. Но это лекарство серьезное. Дешево возьмешь – не подействует.

Вот как? – усмехнулся Леша.

Клянусь! Пять рублей стоит, – женщина вынула из своих запасов пузырек.

Леша поморщился. Танька, конечно, девушка фартовая. И попробовать, что выйдет, было бы интересно. Но выложить пять рублей всякий бред, извините.

Три рубля, – сказал он, не надеясь выторговать, а следуя правилам восточной торговли.

Ну ладно, для тебя, как гостя из Москвы, будет три.

Но я вовсе не из Москвы, – насмешливо произнес Леша. Ведьма липовая. Про зубы догадалась, про глаза догадалась, а про Москву не отгадала.