Критическая теория интернета

В своей книге 2013 года «Translating Anarchy: The Anarchism of Occupy Wall Street» Марк Брей обсуждает идею тактического разнообразия, которую можно с удобством применить и к активистскому использованию мейнстримовых и альтернативных социальных медиа. Брей касается этого вопроса в контексте продолжающихся дебатов на тему того, что предпочтительней: ненасильственная или агрессивная тактика (например, уничтожение частной собственности). В сборнике «Unlike Us Reader» можно найти эссе Тицианы Террановы и Джона Донована о том, как используя социальные медиа, движение Оккупай Лос-Анджелес постоянно переключалось между обеими позициями и соответствующими культурами пользования [310]. Несмотря на множество страниц, растраченных на идентитарное самолюбование, книга «Translating Anarchy» дает полезную внутреннюю картину того, как функционировало движение Оккупай вместе с его механизмами принятия решений, ориентированными на достижение консенсуса. Однако когда дело касается критической оценки медиа, то книга оказывается на удивление блеклой – и это при том, что анархист Марк Брей беседовал с сотнями журналистов, будучи участником медиагруппы, работавшей с движением как в ходе протестов в Зукотти-парке, так и после них.

Полезную инсайдерскую картину можно также обнаружить в книге «Revolution in the Age of Social Media» Линды Эрреры, в котором она дает детальный отчет тех событий, которые привели к революции в Египте 25 января 2011 года. Она пишет о том, как в пиковый момент у Facebook-страницы «We Are All Khaled Said» было 390 тысяч лайков и 9 миллионов ежедневных посещений. Не отрицая влияния этой страницы, Эррера, однако, отвергает идею Facebook-революции, которая с тех пор циркулирует в западных медиа, заявляя, что «нет ничего нового или удивительного в том факте, что социальные движения используют доступные медиа для максимального охвата населения. Называя эти выступления «цифровыми» или «Facebook-революциями» мы в лучшем случае неправильно их интерпретируем, а в худшем – недооцениваем» [311]. Правда, она при этом все же объясняет, как страница в Facebook действительно поспособствовала революции 25 января: «Страница не была причиной революции, а молодые пользователи интернета – единственными ее участниками; однако сложно представить себе это событие без, в первую очередь, революции в Тунисе, но также и без изменившейся политической культуры, ментальности и сетевого поведения живущей онлайн египетской молодежи» [312]

. Эррера делает вывод, что «у поколений, выросших с социальными медиа, виртуальными ценностями и виртуальным интеллектом, есть очевидная способность вскрывать идеологические механизмы». На уровне индивида эта описанная Эррерой «деконструктивистская» ориентация может быть необходимой и освобождающей, однако в свете проблемы правильной организации мы вправе спросить, как она позволит создать новые социальные нормы, которые нельзя было бы свести к коммерческим планам и шаблонному дизайну Facebook, влияющим сегодня на способ организации.

Организованные сети как базовые социальные единицы

«Организация, которая, в конце концов, является лишь практикой кооперации и солидарности, – это естественное и необходимое условие социальной жизни».

Эррико Малатеста

Если XIX и XX векам приходилось возиться с социальным вопросом, а мы еще совсем недавно пытались понять суть вопроса медиа, то XXI век ждет господства вопроса организации. Что придет на смену священному треугольнику партии, церкви и государства и подарит надежду миллиардам треплющихся друг с другом людей? Ждет ли нас радикальная переработка самих социальных движений? У всех нас есть неплохие идеи насчет того, как лучше организовать жизнь общества, и мы даже способны обмениваться ими, но как их реализовать на практике? Заменят ли сети, корпорации, группы и сообщества более традиционные социальные формы? Как уже однажды отметил «The Invisible Committee», «организации мешают нашей самоорганизации. По факту не существует разрыва между тем, чем мы являемся, что мы делаем и чем мы становимся. Организации – политические или трудовые, фашистские или анархистские – всегда начинают с того, что на практике разделяют эти три аспекта своего существования. После этого им легко предлагать свой идиотский формализм в качестве единственного способа заполнить эти бреши. Организация – это не процесс структурирования своих слабостей. В первую очередь, это создание связей» [313].