Кровь как лимонад

Рука с темными каемками ногтей стремительно ворвалась в салон через разбитое стекло, схватила за воротник тренчкота, дернула на себя. Настя повернулась лицом к опасности и больно ударилась обо что-то твердое. Гораздо более твердое, чем ее скулы. Она всхрипнула. Перед глазами полетели мушки. Страшный рукав из черного, местами потрескавшегося кожзаменителя нырнул вниз, к почти свалившемуся под ноги девушки свертку. На секунду, пока изображение не расплылось у нее в глазах, Настя увидела в проеме окна голову грабителя.

В натянутой, в катышках и с прорезями для глаз балаклаве.

23. Дань псам

Странно, но он не испытывает никаких чувств. Вообще никаких. Словно это все происходит не с ним, а с персонажами какого-то тысячу раз смотренного фильма.

Но вместо киногероя, залитого кетчупом, — то теряющий сознание, то вновь приходящий в себя на короткие мгновения Марк, чья куртка с правой стороны насквозь пропиталась кровью. Настоящей кровью. Красная липкая жидкость вытекает на кожаное сиденье, пристает к рукам Жеки, держащего голову Марка у себя на коленях. От свежепролитой крови в машине запах бойни, острый, металлический и настолько плотный в замкнутом пространстве, что он оседает на языке знакомым с детства вкусом гематогена. Жека приоткрывает окно. Наполненный выхлопными газами уличный воздух врывается в салон, глушит одуряющую до головокружения и озноба по коже вонь еще живого человека. Гази из-за руля кидает взгляд назад и вновь сосредотачивается на дороге.

Пробки, растворившиеся к середине дня, дают возможность разогнаться. Стрелка спидометра показывает сто двадцать. Они проскакивают несколько светофоров на зеленый, пока впереди не зажигается красный сигнал. Чеченец давит «в тиски». Рядом, на соседней полосе, останавливается белая «мазда», за рулем которой с независимым видом сидит чел в расстегнутом пиджаке. Средний класс. Чел разговаривает по смартфону и одновременно скользит глазами по «тойоте», в которой везут раненого. Жека радуется, что задние окна «приуса» затонированы и чел на «мазде» не сможет разглядеть Марка, который вдруг хватает Жеку, пачкая его футболку. Марк пытается что-то сказать, но отключается. Приложенный к ране бумажный ком из найденной в бардачке упаковки одноразовых носовых платков насквозь промок и выглядит окровавленным колобком. Заменить его нечем.

Поток транспорта с Лиговского иссякает, загорается зеленый, и «приус» срывается с места. Прилепленный присоской к стеклу плюшевый розовый кот вздрагивает, зависая на миг в свободном падении, а

потом начинает лихорадочно биться у зеркала заднего вида. Эта игрушка вкупе с парой глянцевых журналов под стеклом сзади дает понять, что на «приусе», до того как Марк залил его салон своей кровью, ездила женщина. Почему за его рулем сейчас Гази? Жека хочет верить, что «тойоту» кавказец одолжил у своей жены или подруги, но интуиция подсказывает, что машина в угоне. Если их остановит инспектор, которых хватает по всему Московскому, дополнительных проблем не избежать. И страшно подумать, как Гази станет решать эти проблемы.

Они гонят, словно пара сбрендивших брандмейстеров на пожар. Шум гонки через приоткрытое окно приглушает звучащий в салоне хит Рианны. Гази крутит ручку громкости вправо. Музыка делает все происходящее сюрреалистичным и добавляет какого-то кромешного радужного счастья вдребезги перекрытому амфетаминами чеченскому ассасину. Жизнерадостная радиоволна, доставшаяся кавказцу вместе с «тойотой» и розовым котом, уже выдавала из колонок «Coldplay», когда они вдвоем под руки вытащили раненого Марка из недостроенной точки.

— Его нужно забрать! — говорит Жека там, в пустой квартире на шестом этаже с двумя неподвижными телами Стальных Симпатий и отстрелянными гильзами на грязном солнечном полу. — Без него не поеду! Вот как хочешь! — придумывает на ходу. — Он мой друг. Я не оставлю его копам! Просто не могу!

Говорит — и сам пугается. Что помешает профессиональному убийце выстрелить Марку в голову, закрыв тем самым вопрос? Но оказывается, что слово «дружба» для Гази не пустой звук. Он моргает блестящими глазами и произносит:

— Тогда поторапливайся! Подкинем его к больничке! Знаешь, где ближайшая?

— В больницу не надо, — отвечает Жека. — Есть другое место.

— Пошли!

Они подхватывают тяжело дышащего экс-копа с боков, приподнимают и ставят на ноги. Делать это тяжело и неудобно. Кровотечение у Марка усиливается. Потом он опорожняет мочевой пузырь. Моча стекает по ноге на пол, а он, ничего не видя, смотрит стеклянными глазами перед собой. Жека думает, что надо перевязать рану, но времени на это нет совсем. Они выволакивают Марка на лестничную площадку. Жека видит на ступенях лежащего ничком Эргаша, из-под которого расплывается темно-красная лужа, и отворачивается. Пора привыкать — третий труп за сегодняшнее утро. И хорошо, если не будет четвертого.

Главное — самому не стать покойником.

Спускать раненого по лестнице даже сложнее, чем поднимать его на ноги, но они с Гази справляются. Оказавшись на улице, кавказец оборачивается к Жеке:

— Держи его!