Кровь как лимонад

— А как у тебя с той блондинкой? — спросила вдруг Ольга посреди процесса (о чем они только ни думают в эти моменты). — Евдокия Дементьевна рассказывала, что видела тебя с какой-то девицей…

— Нормально, — ответил он и продолжил двигаться в ней.

— Прямо искры из глаз… — прошептала Ольга, кончив.

Некоторое время полежав у него на плече, Ольга предложила:

— Давай сходим в кино. Или погуляем. Погода такая хорошая. В Пушкин можно съездить.

Марк промолчал, посмотрел на нее и зачем-то показал детский фокус — «отрывание» большого пальца. Ольга поморщилась.

— Не надо, — сказала она. — У меня и так на работе вчера было за день двое с отрезанными пальцами.

Ольга работала в Мариинской больнице патологоанатомом. Работа не для красивой женщины, а, скорее, для философа.

Марк думал о своем, пока до него внезапно не дошел смысл сказанного.

— Двое с отрезанными пальцами? — переспросил он. — Один — даг с двойного убийства?

— Да, привезли вместе с проституткой. Застрелили обоих.

— А кто второй?

— Тоже дагестанец. Я поняла, при нем нашли документы. Выловили из Обводного канала. Странно, что он не утонул. Перед тем как зачем-то выпотрошить, его задушили. Плавал со своими карпами.

— Карпами?

— Татуировка с карпами у него во всю спину. Это коллега сказал, что с карпами. Он рыбак…

— А что с пальцем?

— На левой руке мизинца не было. Рана затянувшаяся. Потерял палец несколько месяцев назад… Слушай, заканчивай с этими романтичными разговорами. Мне их и так хватает.

Новопашин задумался. Ольга прижалась к нему, потерлась сосками о его грудь, как кошка о ногу хозяина.

— Что задумался? — спросила она, касаясь губами его шеи.

— Прикидываю варианты. Я занимаюсь расследованием того двойного убийства, — ответил Марк.

— Ты же уволился, — сказала Ольга.

— Расследую как частное лицо… Эти убитые дагестанцы не могут быть связаны друг с другом?

Ольга пожала плечами.

— Тем, что у обоих нет пальцев?.. Марк, я же попросила. Завязывай. Поехали в Пушкин, а?

На столике завибрировал поставленный на беззвучный режим телефон. Ольга с выражением досады на лице встала, взяла телефон, увидев номер, удивилась.

— Алло? — сказала она и долго слушала неразборчивый Марку, быстрый, как пулеметная очередь, поток слов, изредка вставляя: — И что?.. Быть не может… Когда?.. Чем?.. А чего ты мне звонишь?.. Нет, тогда все было в порядке… Не знаю… Сообщи дежурному. Охрана, что — как обычно, спала?.. Да успокойся ты!..

Потом, положив трубку, она посмотрела на Марка. Сказала:

— Ты как накаркал.

— Что случилось?

— Отвезешь на работу? Сменщик в истерике. Мужики, мать вашу… Девушка… Та, что с двойного убийства… — Ольга помолчала и сказала: — Голову ей отрубили… Вот и съездили в Пушкин…

* * *

Рай? До него доходили слухи об этом.

Ад? Кажется, он сейчас болтается в его петле.

Он гнал по городу на скоростях, близких к сверхсветовым. Ольга сначала пыталась успокоить его, просила ехать медленней, а потом пристегнулась ремнем безопасности и стиснула руки. Марк давил на газ, чувствуя стучащий в висках пульс города. Подумал, что, если прямо сейчас с ним случится инсульт, они с Ольгой наверняка погибнут.

Выход из кокаина совпал со зрелищем, которое он вряд ли когда-то забудет.

— Кто это? — спросил врач, которому не посчастливилось сегодня оказаться дежурным по Мариинской больнице.

— Он из уголовного розыска, — почти не солгала Ольга. — Занимается этим убийством.

Врач кивнул санитару. Тот как фокусник отдернул простыню, открывая верхнюю часть лежащего на ободранной каталке тела. Охранник, стоявший тут же, быстро отвернулся.

Красивого там осталось мало. Белое, непохожее на то, живое лицо Альки, заострившиеся скулы и нос, сжатые, будто их изнутри прихватили ниткой, бледные губы. И чудовищного вида рубленая рана — через глаза, задев переносицу, параллельно рту. Лицо было усеяно осколками костей черепа. Лохмотья лопнувшей и рассеченной кожи. Красное месиво внутри раны. Похожие на отвратительное желе вытекшие глаза.

Внутренности кеты, выпотрошенной четверть века назад на узком притоке Уссури…

Марк вспомнил, как смеялась Алька над старыми французскими комедиями. Как роняла на пол кусочки китайской еды, потому что плохо умела пользоваться палочками. Как морозилась в обнимку с книжкой после тяжелых клиентов. А сейчас она лежала здесь с головой, которая будто нехотя взорвалась изнутри. И еще этот странный запах. Похожий на аромат чая «Эрл грей», смешанный с запахом гари.

— Накройте, — скрипучим голосом попросил Марк санитара.

Наплевать на все и прямо здесь раскатать дорожку, чтобы только не чувствовать этого, мелькнула мысль.

Снятый с пожарного щита топор с длинной ручкой валялся здесь же, на полу, покрытом кафельной плиткой и кое-где кусочками мозга девушки.

Девушки, которую он любил.

— Сказали же, голову отрубили, — повернулся Марк к дежурному врачу.

— Это я перепутал, — выступил вперед сменщик Ольги, молодой парень со смешными и оттого неуместными в данный момент оттопыренными ушами. — Испугался, сразу не сообразил…

Марк перебил:

— Как это случилось?