Кровь как лимонад

Марк лезет в карман и достает оттуда деньги — несколько бумажек разного цвета. Отделяет самую крупную, тысячную купюру и протягивает ее в окошко. Охранник ставит кружку и оценивающе смотрит на деньги. На те, что остались в руках Марка. Тысячную он берет, не глядя. Отходит, зачем-то оборачивается на телевизор, будто Дроботенко может подсмотреть за ним, достает из стола внушительный гроссбух и, с трудом протискивая его в не предназначенное для этого окошко, передает Марку.

— Только быстрее, — говорит он и отворачивается к воскресному телевизионному юмору — мол, моя хата с краю.

Новопашин на весу листает страницы, находит относящиеся к субботе записи. Пробегает глазами. Ничего нужного. Вот отметка о патрульной машине, приехавшей по звонку «02», когда обнаружили изрубленную топором Альку. Почему только голову, а не все тело?.. Машина… Государственный номер — В12… Сержант Канеев (или — Кащеев, почерк неразборчивый). Отдельно — фамилии и номера документов тех, кто проходил через проходную пешком. Нет, вряд ли Федор Артемьевич Лазарев, 1932 года рождения, паспорт номер такой-то, выдан Петроградским РОВД, — тот, кого ищет Марк… Новопашин переворачивает лист и пробегает глазами записи пятницы. Ничего…

Ему нужен оптимизм людей, чья любимая команда выиграла чемпионат.

— А как-то еще на территорию больницы можно попасть? — спрашивает Марк у спины охранника. — Не через эту проходную.

— Есть еще один пост, в главном корпусе, но там пускают только персонал.

Марк вспоминает, что именно так он и зашел в больницу с Ольгой в первый раз.

Толстяк протягивает руку за гроссбухом, кладет его на место и принимает независимый вид.

— Что-то еще?

— Может быть, что не записали автомобиль? Или посетителя?

Водолей фыркает.

— Нет, абсолютно точно не может. Нарушение инструкций. Сразу же выговор и депремирование. На пятьдесят процентов.

— Ясно, а есть координаты тех людей, чьи смены были в пятницу и в субботу? Уточнить у них кое-что. Может, они вспомнят.

— Ну, вообще, есть. Неофициально. Это же коллеги, сменщики. Мало ли узнать надо, что да как. Или попросить подменить. А так, по правилам, — только у начальника охраны.

— А если неофициально? По-дружески? В обход, так сказать, инструкций?

Охранник снова фыркает, становясь в этот момент каким-то слоноподобным существом из мультика Диснея.

— Сколько? — напрямик спрашивает он.

— Еще тысяча.

Толстяк, не торгуясь, соглашается. Пока Марк достает деньги, охранник глядит на стену, где висит график дежурств.

— Я так понимаю, что интересует утро субботы и… Пятница вся?

Марк не знает. Он пожимает плечами.

— Просто, если вторая половина пятницы и суббота до обеда — это нужен один человек. Мы тут на смены заступаем с послеобеда. Неудобно, но начальство так решило… Это Павлухино дежурство было. Вам повезло, он где-то неподалеку живет. Телефон записать, или запомните?

— Запиши, — говорит Марк.

Через полминуты они с охранником совершают обмен информации на деньги.

— Только не говорите никому, — просит Водолей и интересуется: — Вы по поводу той девушки? Которой голову отрубили, да?

* * *

Безжалостный холодный дождь, усиливаясь, льется на гладкошерстного фокстерьера и двух мужчин, стоящих во дворе-колодце дома по Графскому переулку. Один из них — тот, что с собакой, невысокий и с банкой пива в свободной руке — говорит:

— Погодка, мать ее… — и предлагает: — Давай отойдем под арку.

Марк, у которого руки в карманах промокшей куртки, согласно кивает.

Под аркой сухо, но холодно из-за сквозняка. Фокстерьер отряхивается, усаживается, вопросительно смотрит на хозяина. Начинает мелко дрожать.

— Замерз? Сейчас пойдем домой, — говорит собаке охранник, которого зовут Павел, и поднимает взгляд на Марка. — Оказывается, есть вещи пострашнее смерти. Это когда тебе мертвому топором в лицо ударят. — Его голос гулко отражается от стен арки.

Обжигающе холодные кубики поднимаются вверх. Мутноватый, как его теперешнее состояние, в разводах, лед внутри. Замерзшие пузырьки воздуха. Неровные грани царапают горло. Марк с трудом сглатывает морской солоноватый привкус и спрашивает:

— Это ведь в твое дежурство случилось?

— Ну да, — кивает Павел. — Но я уже разговаривал с твоими коллегами, в тот же день, прямо на смене… Сигаретами не богат? А то свои дома оставил.

Марк достает из пачки сигарету и протягивает охраннику. Тот кивает и, сунув ее в рот, чиркает одноразовой зажигалкой.

— И ничего подозрительного в свою смену не видел?

— Видел, — хохочет Павел и с удовольствием присовокупляет к сигарете глоток «Балтики». — Главврач в больничке подозрительный, недавно новый «порш» купил, явно не за один оклад… А так — никого и ничего. Машины на территорию пропускаем только служебные или по пропускам. В пятницу вечером такие почти не заезжали, только на выезд, в субботу — еще меньше. Через вертушку — посетители к больным, суббота же, выходной. Самый день такой… Даур, подожди, — дергает он поводок, пес недовольно скулит.