Кровные узы

Наслаждаясь райским вкусом приготовленных блюд, девушка весело болтала с Вуди и Вэллой. В первую очередь, Мелинда рассыпалась в благодарностях и выразила восторг по поводу подаренного свитера. Многочисленные комплименты изрядно смутили Вуди: она застенчиво улыбалась, опускала взгляд и бесспорно была рада услышанной похвале. Вэлла, девушка более бойкая, старалась подтвердить каждое слово Мелинды. Она охотно соглашалась с похвалами гостьи, ни на секунду не сомневаясь в способностях сестры.

Примерно за пятнадцать минут до конца ужина в гостиной объявился Аллан. Парень не изменял своим привычкам: темно-синяя хлопчатобумажная рубашка свободного покроя, черные джинсы и кеды демонстрировали его любовь к простой и удобной одежде. Бледное лицо украшала довольная улыбка, а пристальный взгляд был прикован к Мелинде. Когда парень сел за стол на соседний стул, девушка отметила, что никто не обратил внимания на опоздание молодого человека.

– Ну что, как ужин? – беспечным тоном поинтересовался он, беря в руки столовые приборы.

– Все невероятно вкусно.

Взглянув на близняшек, Аллан спросил:

– Кто из вас сегодня готовил?

Вэлла подтолкнула плечом Вуди. Аллан улыбнулся, после чего посмотрел на Мелинду.

– В таком случае, верю тебе на слово.

Со стейком, салатом и десертом Аллан управился быстро, после чего поднялся из-за стола и во всеуслышание объявил, что концерт начнется с минуты на минуту. Поймав на себе одобрительные взгляды родственников, Аллан направился к французскому окну, рядом с которым громоздился черный отполированный «Стейнвей».

Заразившись всеобщим воодушевлением, Мортисы встали и покорно двинулись в противоположный конец комнаты. Вскоре вокруг рояля, за которым уже восседал сосредоточенный, глядящий в ноты Аллан, собрались все зрители.

Каждый находился в предвкушении, желая насладиться талантом младшего Мортиса.

– Итак, – размеренно сказал Аллан, – сегодня мне хочется начать с Чайковского. «Большая соната соль мажор».

– Поверить не могу, что ты ее выучил! – восторженно произнес растроганный Себастьян.

Аллан хитро посмотрел на брата, и, не произнеся ни слова, заиграл. От прикосновений длинных тонких пальцев инструмент не просто зазвучал, он запел, зажил собственной жизнью. Мелинда никогда не могла назвать себя поклонницей классической музыки, однако с этим произведением была хорошо знакома.

Ее бабушка, любительница русской классики, знала практически весь репертуар таких композиторов, как Чайковский, Скрябин, Шостакович, Прокофьев и Рахманинов и прививала эту любовь внучке.

Это романтичное, лиричное и в то же время чувственное произведение пробуждало внутри Мелинды славные воспоминания из детства, когда их с мамой жизнь еще не перевернулась на сто восемьдесят градусов, папа не убежал, а бабушка не продала свой дом и вынужденно не лишила их семью последнего «островка» счастья.

Тогда, вспоминала Мелинда, из динамиков старого магнитофона, до ее слуха нередко доносились ласкающие ноты соль-мажорной сонаты Петра Ильича Чайковского. Соната неизменно давала ей чувство безмятежного спокойствия. Спокойствия, которого из-за череды событий маленькой Мелинде пришлось лишиться слишком рано. Но, пребывая в стенах поместья Мортисов, девушка обрела его вновь благодаря исполнению талантливейшего пианиста по имени Аллан Мортис, который жил, дышал и буквально растворялся в музыке.

Аллан играл мастерски: сосредоточенно и с чувством. Мелинду восхищало то, с какой грацией его тонкие пальцы летали по клавишам, заставляя комнату наполняться чудесной музыкой, а сердца слушателей – трепетным теплом.

Экспрессивные движения, меняющееся выражение лица, слегка приоткрытые губы и глубокий взгляд – все говорило о том, что он не просто исполнял великую музыку, а проживал за роялем каждый такт. Девушка получала такое неистовое удовольствие от игры Аллана Мортиса, что на глаза наворачивались слезы, кожа покрывалась мурашками. С благоговением «поглощая» одну композицию за другой, Мелинда и не заметила, как пролетел целый час.

За это время юноша успел исполнить около семи произведений, от которых перехватывало дыхание. Помимо Чайковского, девушка узнала еще несколько: парочку прелюдий Шопена и этюды Рахманинова, приведших ее в не меньший восторг. Но впереди ее еще ждал сюрприз. Переход от классики к этому, известному произведению девушка заметила, когда техничное арпеджио, витиеватый ритм и нагруженные смыслом музыкальные фразы сменились незамысловатыми, но такими теплыми и знакомыми аккордами.

Это почувствовали все, потому что слушатели стали переглядываться, одаривая друг друга робкими, слегка смущенными взглядами. Всем была знакома эта знаменитая композиция, в которой поется о любви, поддержке и большой надежде. Песня несла в себе огромный посыл, который не смог бы проигнорировать даже самый чёрствый человек. На глазах Мелинды лица слушателей менялись, а в комнате воцарилась совсем другая, умиротворенная атмосфера.