Крушение

– Женщина, умершая на участке Энид, представлялась дочерью Зайны Ратерфорд, сводной сестры Энид.

– Представлялась? – спросил он. – В смысле, бредила?

О психическом недуге я умолчал.

Не дождавшись ответа, Коэн продолжил:

– Вы доктор, вам виднее. Кто-то вон представляет, что видит зеленых человечков, розовых слонов…

По мере перечисления уверенность в его голосе убывала.

Слов Коэна я не оспаривал. А помолчав, сказал:

– У нее было психическое расстройство, но это не значит, что ее заявление было бредовым.

– Дочь Зайны, – задумчиво повторил он. – Никогда ее не встречал, а уж тем более ее дочь.

– Что за женщина была Энид?

– Первый раз я увидел ее в «Скандии», у них там в конце зала была решетчатая беседка. Мы ужинали там всем сборищем, и тут Эврелл вошел с женщиной, на которую все сразу же обратили внимание. Была ли она красавицей? Ну если вы из тех, кому нравится Бетт Дэвис[53]. Высокая блондинка, красивые плечи, шикарные бедра – на ней было такое алое платье, специально все это подчеркивающее. – Он руками изобразил песочные часы.

– Женщина-манифест, – понял я.

– Точно. В те дни каждая женщина со средствами подавала себя, проецировала класс. Как, собственно, и парни: в «Чаще роз» мы все присутствовали в костюмах и галстуках.

– Бетт Дэвис, – подумал я вслух. – Такая… с жесткой огранкой?

– Ну да, с характером. Вроде Джоан Кроуфорд, Барбары Стэнвик, Иды Лупино… Некоторые парни на это клюют, хотя у меня вкусы больше в сторону мягких, эмоционально податливых, вроде Мэрилин Монро. Мне, кстати, доводилось разок с ней встречаться. Такая хрупкая, уязвимая… – Коэн хохотнул. – Не сказать, чтобы мне попалась из этой породы. Жена у меня японка. Я-то думал, что залучаю к себе гейшу, а проснулся утром с самураем. Хотя до сих пор симпатичная. А как, интересно, нынче выглядит Энид?

– Блюдет себя. Элегантная. Есть и бойфренд.

– Вот как? И кто же?

– Ярмут Лоуч.

– Ого. Так он младше ее.

Я выжидающе молчал.

– Лет, наверное, на десять? – спросил Коэн.

– На три.

– Я думал, больше. В ту пору он смотрелся пацаном.

– Откуда он вам известен?

– Он работал у Эва. Я его считал мальчишкой, но, полагаю, ему тогда было уже под тридцать. Значит, Ярми с Энид? Что ж, по-своему логично. Он во всем подражал Эву – и узлом галстука, и словечками. Если у Эва сегодня «эскот»[54], значит, через несколько дней он появится на Ярми. Эв, бывало, посмеивался: «Если я Пит, то он Рипит»[55]. Беззлобно так. Это подражание ему, похоже, импонировало. Нравилось выдавать себя за образцового аристократа.

– Лоуч был более скромного происхождения.

– Можно судить уже по имени, – сказал Коэн. – Дж. Ярмут; что там за «дж», я и не знаю. Начинал он без всякой денежной подпорки: помню, как-то за разговором насчет «Пита и Рипита» Эв пробросил: «Гляньте, как при ладной одежонке может продвинуться простачок из Бейкерсфилда». Я тогда, помнится, призадумался, а что на самом деле он может думать про меня. Кем считать. Родители у меня всю жизнь прожили в съемном жилье; я окончил научную школу в Бронксе, поступил в Гарвард на стипендию и многое там терпел от лицемеров. При этом я твердо решил держать свою марку и ни под кого не подлаживаться. Вот почему я перебрался сюда. Лос-Анджелес исконно был открыт для всех с мозгами и драйвом. Вот вы, например, откуда?

– Из Миссури.

– Семья денежная?

– Да куда там…

– А вот гляньте на себя: симпатичный, утонченный, целитель умов. И одновременно Шерлок в своем обличье.

– Чем Лоуч занимался у Эва?

– Тоже был адвокатом, но фактически им не работал. Вместо того чтобы сидеть за рабочим столом, шнырял стажером на мизерной зарплате. Что из этого всего выросло, ума не приложу. – Словно свыкаясь с мыслью, он язвительно покачал головой. – Нет, ты гляди-ка. Малыш Ярми с мамочкой Энид. Кто бы знал…

– У него сейчас юридическая практика.

– Где?

– В фирме. «Ривелл Уинтерс Лоуч Рассо».

– Так он поименован партнером? – удивился Коэн. – Молодец Бейкерсфилд, далеко пошел. О такой фирме я не слышал и дел с ней никогда не имел. Наверное, где-нибудь в центре, не на Вестсайде?

– Седьмая улица.

– Прямо самый-самый центр… И на чем он теперь специализируется?

– Поместья и трасты.

– О. Получается, стажировка у Эва не прошла даром. Пригодилась.

– По моим данным, на работу он не налегает, – сказал я. – Больше ждет у моря погоды.

– Вы и тут провели дознание? – Коэн кольнул меня взглядом. – Подозреваете, что оба они к чему-то причастны? Что та сумасбродка действительно была отпрыском сестры? При всем своем безумии взяла и выставила Энид на серьезные деньги, а Ярми в попытке защитить свою милую переступил черту?

Я посмотрел на него испытующе пристально.

– Многолетняя дедукция, долгие годы, – сказал Коэн, отводя глаза. Бывает, что пытливости не выдерживают даже старые адвокаты.

– Дедукция и только?

– А что еще это может быть?

– При всем уважении, мистер Коэн: чертовски много информации, если она сыплется на вас с неба. Любопытным мне кажется и ваше замечание о бреде, ведь я ни разу не упоминал про психическое заболевание.

Он ответил после секундной паузы: